Станислав Минин.
Рисунок Николая Крутикова
Барак Обама на днях открыто поддержал вступление Турции в Евросоюз, а Николя Саркози и Ангела Меркель в мягкой форме дали американскому президенту понять, что ЕС как-нибудь сам разберется, кого ему принимать, а кого нет. На данный момент Турция для Евросоюза – привилегированный партнер. О ее полноценном членстве в ЕС в ближайшей перспективе речь не идет.
На мой взгляд, позиция европейских стран вполне оправдана (не скажу «справедлива», потому как нет ничего более субъективного, чем понятие справедливости). Здесь важно понимать следующее: туркам отказывают не в признании их естественных прав. Турция притязает на вступление в совершенно конкретную организацию. Не важно, как она называется: Европейский Союз или Всемирное общество пчеловодов. Любая организация, будь то союз государств, частный университет или Церковь, самостоятельно устанавливает критерии членства. Это ее право, и какими бы абсурдными не казались нам эти критерии, данное право нужно уважать.
Можно долго спорить о том, европейцы ли турки. С географической или культурно-исторической точки зрения, пожалуй, все-таки нет. Однако не это главное, равно как не главное и то, что в 1683 году турки стояли под Веной. Куда важнее то, что в данной конкретной ситуации не энциклопедический словарь и не конгресс культурологов дает определение понятию «европеец», а политические элиты стран-членов ЕС. «Европеец» сегодня – это не цвет кожи и волос, разрез глаз, крест на груди и французская, английская, немецкая или испанская брань на устах. Это игра по определенным политическим, экономическим и социальным правилам.
Пока в Евросоюзе считают, что Турция по этим правилам не играет. Что в Турции недостаточно развиты демократические институты, права человека, что там не соблюдаются права меньшинств, в том числе и религиозных.
Можно ли назвать проживающего во Франции марокканца французом? С этнической точки зрения – нет. С точки зрения игры по «французским правилам» - вполне, если марокканец принимает гражданство страны проживания, знает французский язык, уважает и следует французским законам. При этом он вполне может не есть круассаны и верить в том, что нет Бога кроме Аллаха, а Мухаммад – пророк его.
Обоснованы ли опасения «турецкой исламизации» Европы? Они скорее эмоциональны, нежели рациональны, если речь идет о возможном наплыве турецких рабочих, образовании турецких кварталов, строительстве турецких мечетей. В то же время опасения можно понять, если учесть, что с принятием Турции в ЕС в европейских структурах неизбежно окажутся политики исламистского толка.
С политической точки зрения членство Турции в ЕС, быть может, пошло бы на руку западному миру, несколько разрядив обстановку в его отношениях с миром ислама. Однако с точки зрения экономики евроинтеграция Турции – предприятие сомнительное. Во всяком случае, в обозримом будущем. Турция оказалась бы самой бедной страной ЕС. Евросоюзу пришлось бы развивать отстающего члена и ломать голову над тем, как загнать обратно потоки трудовой миграции.
Турции еще немало нужно доказать скептикам вроде Саркози и Меркель. Но иного выхода у нее нет, если ее цель – евроинтеграция. Перестанет ли Турция быть Турцией, играя по европейским правилам? Что ж, это решать самой Турции. Права на выбор ее никто не лишал, а «привилегированное партнерство», в общем, совсем неплохая штука для развивающейся экономики.
