Александр Щуплов.
От книги Эдварда Радзинского "Распутин: жизнь и смерть" (М.: Вагриус) начинают, как от брошенного камня, идти круги по воде. Старт рекламной кампании был задан в столичном Доме литераторов, где состоялась презентация книги. Наполнение зала было обратно пропорционально успеху Эдварда Радзинского у телевизионной публики.
Свою просветительскую лекцию герой вечера предупредил заявлением, что займется любимым делом писателей - рассказом о себе. Впрочем, о себе говорилось немного. Зато цитировались Ключевский, Пушкин, Карамзин, Толстой... Афоризмы сыпались на головы собравшихся, словно по написанному.
Давно известно, что слушать и смотреть Радзинского интереснее, чем читать. Поначалу историки пытались его ловить на неточностях и ошибках. Потом махнули рукой - и отдали в пользование целые столетия. Да и какая могла быть борьба яйцеголовых профессоров с писателем, заворожившим своим эксклюзивным фальцетом полстраны?!
Как признался сам писатель, в 1973 году он написал план: последний русский царь (Николай II) - первый большевистский царь (Сталин). Между ними - мужик Распутин, самый запутанный миф ХХ века. Согласно версии Радзинского, все, что ранее писалось о Распутине, основывалось на тенденциозных показаниях его врагов. О Распутине можно было утверждать все что угодно, потому что документов о нем не было. Но судьба готовила писателю подарок. Как рассказал Радзинский, на премьере "Хованщины" в Большом театре Ростропович, дирижировавший оперой, сказал ему: "Я приготовил тебе такой подарок! Ты сойдешь с ума! Ты просто умрешь! Ты должен немедленно приехать ко мне в Париж!"... Он сделал паузу, но я уже знал, что он скажет. И он сказал: "Я купил тебе на аукционе Сотбис документы... целое огромное дело. И знаешь - о ком?" Я знал. И он закончил: "О Распутине! Это допросы в Чрезвычайной комиссии Временного правительства. Причем множество людей, которые его знали"...
Работая в лучших традициях Ираклия Андронникова, Радзинский реанимировал старо-новый просветительский жанр - "писатель у микрофона" - со всеми вытекающими следствиями и никаким отношением ни к предмету истории, ни к литературе. Его книги построены по образцам эстрадных монологов. Отсюда - краткость главок, отсутствие толстовских предложений (фраза должна произноситься на одном дыхании, да еще для трагического захлеба-полушепота должно остаться местечко!). Сенсационная интонация закладывается в текст с изначальной запрограммированностью "читающего автора". Вот, например, пассаж о зубах Распутина: "Певица Беллинг, много раз видевшая Распутина, пишет о его гнилых зубах и зловонном дыхании". А писательница Жуковская, весьма близко его знавшая, сообщает: "Зубы были у него безукоризненные, и все до одного целы, а дыхание совершенно свежее..." "Рот был очень велик, но вместо зубов в нем виделись какие-то черные корешки", - пишет его секретарь Симанович. "Крепкие белые зубы" увидел у Распутина его почитатель Сазонов... Вот вам и интрига!
Конечно, Радзинский работает не без "аллюзийного" прицела. Намеки, аналогии, напрашивающиеся сравнения - цементирующий состав его рассыпающихся страниц. На вышеупомянутом вечере его спросили: почему история Распутина повторяется? "А почему вы думаете, что Господь не оставляет народы на второй год, как школьников, - заниматься повторением пройденного?" - последовал вопрос на вопрос.
Реабилитация Распутина по Радзинскому - новый этап в сознании нашего постперестроечного социума. Книгу следовало бы издать в трех томах: первый - "распутинский" роман Валентина Пикуля "У последней черты"; второй - роман Радзинского; третий - ненаписанное пока историческое исследование хорошего историка - со всеми "за" и "против". Все тома пустить в продажу по отдельности - и провести исследование, что более раскупаемо народом? Хотя уже сейчас можно предсказать, что! В конце концов "тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман". Или - "опускающий обман".
"Во всем мире, - проповедовал Радзинский на презентации, - для того существуют водители народа, что они должны понимать: чаяния Истории и чаяния народа не всегда совпадают. И часто не совпадают. Когда руководствуются только чаяниями народа, не очень получается..." Эдвард Радзинский - из таких "водителей народа". Как Моисей, он водит народ по пустыням Истории, руководствуясь его "чаяниями". Выйдем ли на свет?
Дарья Гармоненко