Екатерина Барабаш
Эмблема фестиваля: кусочек солнца, кусочек жизни в наших руках.
Даже как-то странно и непривычно - пусть, конечно, Лейпцигский международный фестиваль документального и анимационного кино не Венеция, но успех российского кино здесь тоже был весьма неожидан. Хотя приятен и заслужен. Главный приз анимационного жюри получила режиссер из Екатеринбурга Оксана Черкасова за 28-минутный фильм "Человек с Луны". Хоть ни один российский документалист не стал обладателем "Золотого голубя" (им стал французский режиссер Рити Пан за фильм "Красные кхмеры: машина смерти"), никто из наших без приза не уехал. Той или иной степени престижности награды получил Сергей Лозница ("Пейзаж"), Александр Расторгуев ("Чистый четверг"). По старой памяти в "наших" числился и белорусский режиссер Виктор Аслюк, снявший грустный фильм "Колесо", за который получил аж два приза.
Фестиваль в Лейпциге - старейший фестиваль неигрового кино. Когда-то он проходил, разумеется, на территории ГДР и охватывал в основном социалистические территории. Но рухнула Берлинская стена, похоронив под своими обломками нерушимую дружбу братских народов, и фестиваль полностью изменил лицо. Из узко-тусовочно-социалистического он превратился в крупнейший смотр неигрового кино всего мира. География его широчайшая - Россия и Корея, США и Бразилия, Белоруссия и Ирландия. Но дело не только в географии.
Изменилось отношение к неигровому кино, и в первую очередь к документальному. Анимационное (в простонародье - мультики), к сожалению, доходит до зрителя лишь изредка, да и то в основном до зрителя так называемого "фестивального", ни в коем случае не до широкого. Таким образом мульткино в отличие от 15-20-летней давности стало достоянием профессионалов. Кто с ходу вспомнит хоть один новый анимационный фильм, который был бы на слуху, который бы видели хотя бы шесть человек из десяти? (Американский "Шрек" не в счет.) Кто назовет хоть одно имя режиссера-аниматора? Нет-нет, Хитрук, Котеночкин, Норштейн - это уже классика. А из молодых? Ну вот то-то. Хотя мультфильмов снимается очень много, и говорить о них можно бесконечно - размах фантазии, разброс тем, технических средства огромен. Еще важный момент: если документальное кино развивается все же больше в сторону разнообразия тематики, развития тех или иных художественных ходов, то анимация - это почти в первую очередь технические возможности создателя ленты. Печалиться ли по этому поводу, радоваться ли, но в немалой степени состязание аниматоров - это состязание технических изысков. Скорее это все же грустно, потому что за нагромождением компьютерных новшеств порой легко теряется мысль и эмоция автора.
С документальным кино происходит почти обратное. На смену кино выстроенному, с хорошо продуманной художественной формой приходит кино эмоциональное, порой ни о чем, снятое словно в режиме онлайн. В таких фильмах, как правило, отсутствует авторский текст либо он сведен к минимуму, а с экрана льется сама жизнь, на первый взгляд не облаченная в жесткие доспехи формы, не следующая канонам сценария, а сама по себе, живая иногда до отвращения. Именно такое кино, кстати, сейчас особенно ценят на Западе. К примеру, "Пейзаж" Сергея Лозницы, однажды уже получавшего здесь "Золотого голубя". Около часа камера бесстрастно скользит вдоль лиц людей, стоящих зимой на автобусной остановке какого-то Богом забытого российского городка. Молодые, старые, юные, хорошенькие, морщинистые, веселые, надутые, да каких там только нет! И где-то за кадром - разговоры, разговоры, разговоры. Кто-то говорит о любви, кто-то о погоде, но все больше - у кого что на огороде уродилось, как цены подскочили, чем детей кормить и где денег на водку достать. И все с хорошим русским матерком, который никак не выкинешь, потому что разговоры в российской глубинке без него - что свадьба без жениха. Минут через десять уже хочется завыть волком и попросить убежища в Германии, только чтобы никогда не слышать этих унылых полускотских бесед.
На "Чистый четверг" Александра Расторгуева пришли чуть ли не все. Там для них наша война в Чечне - чуть-чуть экзотика, пугающая, но притягательная. А тут, впрочем, и никакой экзотики - так, один банно-прачечной день наших солдатиков в Чечне. О чем говорят, о чем думают, над чем смеются. Кошмар войны в самом обманчиво-спокойном своем проявлении. На войне чем тише, тем страшнее - значит, притаилась смерть где-то рядом, того и гляди грохнет, откуда не ждешь.
Интересно, что на Западе документальное кино уже практически вошло в обиход, перестав быть уделом профессионалов, как пока у нас. Там документальное кино идет в прокате, собирая порой приличную "кассу". Ничего удивительного, рано или поздно это должно было произойти. Наступает усталость от виртуальной реальности, от изысков художественного кино, от вымученности и искусственности его проблем. Все возвращается на круги своя, к истокам, к тому кино, что придумали когда-то братья Люмьер, - куски жизни, подхваченные умелой камерой.
И ведь что самое забавное: как оказалось, с тех пор человечество ничего нового в кино не придумало. Немецкий киновед Ханс Шлегель, большой знаток русского кино, нашел и привез из анналов Белых Столбов и Красногорска отличную русскую ретроспективу. Большинство фильмов увидели свет впервые. И вот смотришь знаменитого "Человека с киноаппаратом" Дзиги Вертова, снятого еще в 1928 г., и видишь: все приемы, все ходы, попробованные когда-то одним из первых и величайших наших кинематографистов, сейчас как никогда востребованы. Продуманная простота, умение в потоке жизни увидеть то, что не видно нам, этим потоком увлеченным. Чтобы мы на секунду остановились, посмотрели и вздохнули: "Это мы, Господи!"
Лейпциг-Москва
