Вера Максимова
И всюду страсти роковые... Сцена из спектакля 'Трамвай 'Желание' в МТЮЗе.
Фото Елены Лапиной
Намерения ее разгадать не так уж и просто. Яновская на этот раз, кажется, не похожа на саму себя. Поначалу – чуть ли не реалистка. Освободившая левую сторону сцены для проездов громыхающего и ужасающего размерами мотоцикла Стенли, для проходов, стычек и драк обитателей окраинного нью-йоркского квартала, – на правой, малой половине, в скученности жилища Ковальских она собрала множество вещей. Резные ширмы, стулья, шкафчик с горячительными напитками, из которого будет заимствовать «утешение» приехавшая Бланш (художник – Сергей Бархин).
Не бедность. По количеству материальных вещей даже некоторый достаток, расчет на будущее, на большее пространство существования.
Пока же – не протолкнуться и не пройти, чтоб не задеть, не передвинуть вещей; но еще и не прикоснуться, не потереться, не прижаться телами друг к другу – огромному Стенли (Эдуард Трухменев) с мускулами культуриста и мощным торсом, беременной, вполне опростившейся рядом с мужем Стелле (Елена Лядова) и странно маленькой, хрупкой до прозрачности Бланш – которая в игре и переменах света (художник по свету Глеб Фильштинский) кажется то девочкой в соломенной шляпке и туфлях-тапочках, то измученной женщиной в годах, без кровинки в лице.
Просто – полунамеком, с деликатностью истинного и культурного художника вводит Яновская в свой спектакль мотив «желания», человеческой физиологии – как тайны жизни, притяжения, отталкивания людей, оснований ненависти и любви.
Режиссер многое из пьесы Уильямса исключает. Например, аристократизм южанки Бланш или противостояние элитарного американского Юга деловому, плебейскому, трезвому Северу. Для Яновской все это было и – прошло. Колорит негритянского «черного квартала», где обитают Ковальские, тоже убирает. Квартал – окраинный, рабочий, бедный. Соседка – крикунья Юнис (Марина Зубанова), вступающая в драки со своим добряком и пьяницей мужем, не латиноамериканка и не негритянка. Блюзы заменила восточная мелодия. Восток и в присутствии странных «цанни», играть которых Яновская позвала выпускной корейский курс педагога Виктора Коршунова из Щепкинского училища. Стройные, пластичные, неслышные, юноши и девушки в черных европейских костюмах, как и полагается слугам просцениума, делают перестановки, приводят в порядок разрушенное и опрокинутое Стенли. Но с первых минут спектакля очевидно, что их миссия не только служебная.
Бланш чувствует себя, как человек, попавший в чужую, неведомую среду. Но и они – эти бесшумные, пришельцы – тоже в чужом мире. Слишком непринужденно, вольно проходят сквозь «обозначенные стены», проникают в интерьер, присаживаются или остаются стоять среди персонажей. Хихикают над непонятным и странным. Молча смотрят ужасное и страшное. Наблюдатели. Инопланетяне, оказавшиеся в другой галактике.
Благодаря им мы пронзительней чувствуем необъяснимость и алогизм собственного мира, не изжитые в веках цивилизации жестокость и дикость. Свой спектакль Яновская выстраивает как цепочку самовозгорающихся яростных скандалов и внезапных примирений. Плоть и страсть здесь имеют едва ли не большее значение, чем сознание и душа.
В спектакле отлично играют исполнители вторых ролей. С главной парой героев – сложнее.
Ольга Понизова – талантливая «звезда» телесериалов и новая для Яновской актриса – не совсем уверенно, порой с заметным усилием, но уже многое и верно сыграла в Бланш. Пограничье безумия. Предпоследнее отчаяние и последнюю надежду зацепиться за жизнь. Отсюда – странный, не бытовой, изматывающий рисунок движений, кружений, скольжений; рваная речь – не из фраз, а из отдельных слов. «Грехи» свидетельствуют не о повышенной сексуальности, а об испытанном, горестном способе забыться и на мгновенье уйти от отчаяния. Сумасшествие в финале сыграно Понизовой строго и просто.
Эдуард Трухменев (Стенли) – обладатель великолепных данных и не менее великолепного темперамента пока играет лишь животное и хама. Столь же убедительного, сколь и омерзительного – в натуральности хулиганства, чавканья, рыганья. Нельзя понять – весь ли это Стенли, которого за что-то любит Стелла, или – здесь игра, измывательство над Бланш? Можно лишь угадать некую главную причину, из-за которой Стенли ненавидит и губит Бланш.
Любопытство к ней – другой – нет-нет да и проскользнет по ходу действия, как передышка в суперактивном существовании антигероя. Есть намек на то, что чем больше он ее ненавидит, тем более она его занимает. Он и насилие совершает, не распаляясь, а словно любопытствуя.
Получается, что мещанин ненавидит «блудницу», которая притворяется лилией. Или – мстит ей за утраченное общее имущество – родовой дом, маленький макет которого напоминанием и укором присутствует на сцене. Или – гонит сестру жены по причине тесноты «жилплощади». Но об этом лучше знаем мы, а не американцы.
