Наивность – спутница мудрости

Спектакль поставлен по мотивам древнего свитка «Панорама рек и гор». Фото с официального сайта фестиваля

Спектакли, показанные в Москве в рамках перекрестного Года культуры РФ и КНР двумя китайскими труппами, используют, по сути, один и тот же прием. В его рамках некое произведение искусства помогает современному герою унестись воображением в прошлое и, встретив великого мастера, вспомнить об идеалах, обрести духовную опору и силу жить сегодня.

В апреле Шэньчжэньский театр оперы и танца представил на Исторической сцене Большого театра покорившую полмира танцевальную драму «Вин Чун: легенда о мастере кунг-фу». По сюжету молодой человек устраивается осветителем на киностудию и принимает участие в съемках фильма о борьбе в стиле Вин Чун и о знаменитом мастере Ип Мане. Виртуоз боевых искусств, наставник Брюса Ли, защитник униженных и оскорбленных, Ип Ман становится для юного героя «источником света» (профессия осветителя выбрана авторами отнюдь не случайно).

Незамысловатость хореографии в драматических сценах, утрированная мимика при передаче страданий и радости и некоторая (возможно, на европейский взгляд) затянутость наивного сюжета о превосходстве всего хорошего над всем плохим забываются и с лихвой компенсируются фантастическими по красоте и совершенству исполнения сценами поединков представителей различных школ традиционных боевых искусств. Нечеловеческое владение телом, недоступное, однако, ни роботу, ни кукле, ни невесомому компьютерному аватару, парадоксально подвластно лишь живому, настоящему человеку с его физической и – главное – духовной силой. В этом, по крайней мере, уверен Китай.

Источником вдохновения для создателей постановки «Поэтический танец: путешествие легендарного пейзажа» стал шедевр традиционной китайской пейзажной живописи «Панорама рек и гор» («Горы и воды на тысячу ли»). Спектаклем Группы восточных исполнительских искусств на сцене Кремлевского дворца в Москве открылся Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова.

Уникальный 11-метровый свиток почти тысячу лет назад создал 18-летний художник времен династии Сун. Ван Симэн умер совсем молодым, это единственная дошедшая до наших дней его работа. Китайцы считают панораму в стиле «сине-зеленого пейзажа» одним из величайших произведений всех времен, видят в медитативном ландшафте «единство небес и человека».

В спектакле эта истина открывается работающему то ли в архиве, то ли в каталоге музея исследователю, постепенно разворачивающему свиток и, вероятно, видящему картину впервые. Пейзаж захватывает его, увлекая в воображаемую мастерскую Ван Симэна.

Спектакль представляет собой череду эпизодов – этапы создания картины: «Обращение к печатям», «Песнь шелка», «В поисках камня» (для «сине-зеленых пейзажей» наряду с тушью использовали натуральные минеральные краски – истолченные в муку лазурит и малахит), «Обучение через кисть», «Растирание туши». Финальная сцена – «Погружение в картину».

Перемещаться из одной эпохи в другую, из шелкопрядильни в горы, оттуда на берег реки или в поле позволяют поворотный круг и передвигающиеся по вертикали стены-полукружья, открывающие для действия то одну, то другую часть сцены (сценограф Гао Гуанцзянь).

Работа над спектаклем, в котором занято четыре десятка танцовщиков, длилась больше года. Постановщики и артисты встречались с искусствоведами и реставраторами. Чжан Хань, исполнитель роли Ван Симэна, брал уроки традиционной китайской живописи.

Как и в истории про кунг-фу, сцены более или менее реальных переживаний, изображающие мучительный творческий поиск Ван Симэна или тщетные попытки современного искусствоведа дотронуться-таки до легендарного мастера, так сказать, приобщиться, выглядят нарочито и наивно. И так же моментально забываются, когда в «живых картинах» предстают стилистика и образы традиционной китайской живописи в опять же, кажется, недосягаемом для физики человека изощренном совершенстве. Поразительно, что беспомощные порой метания горемыки-искусствоведа и эти изумительной красоты сцены поставили одни и те же хореографы Чжоу Лия и Хань Чжэнь. Характерные, изысканных линий позы, тончайшей прорисовки мизансцены, переливы текстур и цветов, игра впечатляющих, но ни разу не погрешивших против вкуса костюмов, причесок, аксессуаров (художник по костюмам Ян Дуньлинь). Объединяет, как бы скрепляет все это в единый сюжет мастерская работа художника по свету Жень Дуншэна.

Один и тот же прием. Наверное, потому что китайцам есть чем вдохновляться. Есть что сохранять, и делают они это мастерски. Нечего удивляться, если и этот спектакль завоюет полмира. А наивность? Она, похоже, спутница мудрости.