Дарья Курдюкова
«Книга рыбака». 2016–2023 Фото предоставлено объединением «Выставочные залы Москвы»
Прокладывая маршрут к гравюрам и рисункам 1986 и 2013–2024-го, куратор Яна Алалыкина и придумавшая сценографию Наталья Зюмченко отталкивались от идеи путешествия по личной библиотеке. Для Сергея Репнина «это собрание книг, которые ты создал сам». Буквально, то есть идею, текст, изображение, а когда речь идет о сброшюрованных листах, так и плоть книги – от фактуры и формы листа до переплета. Получился проект «Из книг Сережи Репнина», объединивший Блейка, пасочницу, книгу-рыбу, граждан попутчиков и товарищей купающихся. От последних категорий, впрочем, лучше отсоединить социальные «приставки» – интонационно тут о другом.
Св. Христофор и корги Бенедикт, «Наша Эдда» и нефтяная шахта, «Свияжский Робинзон», книжкой-раскладушкой материализующийся из короба со скарбом, и автопортреты, «офортные мастерские Йоля К.» как alter ego художника и его офортный станок, задействованный для прошедшего в галерее мастер-класса, – библиотека открывает много дверей на два «полюса», фантазийно-фантастический и абсолютно бытовой. По Сергею Репнину, «чудеса делают наш мир пригодным для жизни».
Чудеса эти гуманистично представлены одной из сторон жизни как путешествия. Во всяком случае, непроницаемой границы между «полюсами» нет, как нет ее между разделами, которые Наталья Зюмченко обозначила подвешенными к потолку огромными книжными закладками: они ведь всегда про процесс, путь.
Поскольку жанр livre d’artiste возводится к Уильяму Блейку, посвященная ему серия «Достопамятное видение» стала одной из первых остановок, с вихрением (офорт плюс акватинта плюс белый штрих) навеянных англичанином образов, с автопортретами Репнина, с гонкой воображений. Рядом – «Пасха книгочея», по авторскому определению, «книга-объект-трансформер» в форме пасочницы, сочетающая линогравюру с металлом, деревом, текстилем и японским переплетным шитьем и являющая завет о том, что чтение сродни путешествиям. А еще тут же размещена «Книга орхидеи» с грациозным лаконизмом рисунков тушью: не с автоматическим письмом, скорее с самопогруженным, свободным от сюжета взглядом. Всё – части художнического видения.
В 1722-м Святейший синод попытался запретить изображать св. Христофора с песьей головой. В Свияжске же святого писали с головой лошадиной, в местном Успенском соборе сохранилась одна такая фреска. «Книгу Христофора» Сергей Репнин придумал для выставки «Остров. Постижение. Свияжская уха» в рамках III Казанской международной биеннале печатной графики 2015 года, сделал в форме волжского осетра, написал «от лица кинокефала – возможного соплеменника Христофора». «Глотается» и прочитывается livre d’artiste от головы к хвосту и обратно, вдоль хребта, а кроме того – дополняется, чтобы «дерево мифов» росло. Это один из главных акцентов выставки, поразительно придуманный, выверенный и сделанный.
Разнообразная изощренность техник тоже делит нутро выставки-библиотеки на два «полюса», и снова условно. Серия «8000» вообще-то посвящена заброшенной нефтяной шахте. Она получила в 2013-м 2-е место на конкурсе в Казани (с 2006-го по 2013-й Репнин в этом городе жил и в 2011-м вступил в объединение «Графком», сфокусированное на развитии графики в целом и гравюры в частности) и совсем не похожа на те производственно-индустриальные образы, какие по теме первым делом вспоминаются из истории искусства. Скорее здесь витал подернутый мистицизмом дух пиранезианских руин. Черный в «8000» – общий знаменатель в цвете и подписях вплоть до последней «в черном смысл, жизнь и смерть». На него накручены контрасты ракурсов, переливы и наплывы цвета, вспыхивающего малиновым, «замолкающего» и приглушенного потом до светло-охристого (все это исполнено с сочетанием офорта, акватинты и мягкого лака). Ритм в изображении индустриальных махин то сгущается, набухая цветом, то разрежается почти до белого листа с контурным изображением. Сейчас серия удачно обыграла шахтой-спуском-переходом не самый удобный галерейный коридор.
Иначе техническая многоплановость проявлена в рисунках тушью из «Книги рыбака». Здесь, как часто бывает в рисунках Репнина, на первый план выступает лапидарность средств, но остроумно использованная и иронически обыгранная. Загорающие, рыбачащие, купающиеся, почесывающие неизящные поясницы, подставляющие солнцу несовершенные тела, неловкие, но человечные в своих простодушных радостях люди намечены тушью в несколько линий. В дополнение к тому иногда обыгрывается сама основа листа, то есть он, к примеру, порван по линии суши, водичка же обозначена подложкой из голубого картона. Завидное чувство материала. А книжки – да, и путешествия, которые всегда с тобой, и жизненный путь. Книги бытия. Быт-и-я.
