Сергей Куликов Вчера замминистра экономического развития и торговли Андрей Шаронов призвал западные инвестфонды обратить внимание на отечественные венчурные фонды. Выступая на Международной конференции по прямым инвестициям (EMPEC), он отметил, что львиная часть прямых иностранных инвестиций, поступающих в страну, оседает в высокодоходных, как правило ресурсных, секторах экономики, что увеличивает ее зависимость от мировых цен на сырье.
Шаронов также сообщил, что в июне в правительство поступят нормативные документы о создании ОАО «Российская венчурная компания» («РВК»). Он рассчитывает, что правительство не будет тормозить их принятие. На этот проект из госбюджета планируется выделить 15 млрд. руб., а доля государства в создаваемых венчурных компаниях составит 25–49%. Сознавая, что венчурный бизнес сопряжен с высоким риском и не приносит быстрой отдачи, власти, по словам Шаронова, приготовили инвесторам «морковку»: свою прибыль государство готово ограничить 3%, остальное разрешит оставить компаниям.
Несмотря на все ухищрения МЭРТа, участники рынка весьма скептически относятся к идее с венчурами. По мнению старшего экономиста Центра экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР) Натальи Волчковой, венчурный сектор, связанный с созданием бизнеса практически с нуля в сфере высоких технологий, – область и без того высокого риска для вложений. «А в условиях России, где кроме этого есть и другие риски, политические, экономические, корпоративные, привлекательность этого бизнеса вообще сомнительна, тем более для иностранцев, – отмечает Волчкова. – О чем говорить, если в стране сегодня просто нет грамотных венчурных менеджеров, которым можно было бы доверить свои средства┘» Куда более выгодно, по ее словам, вкладываться в нефть и газ – и прибыль высока, и отдача стремительная. Что, собственно, и происходит.
Константин Ремчуков 