Химера Масхадова

ХИМЕРА переноса, частичного или полного, столицы России из Москвы в Петербург, о чем я писал вчера, рождена скукой не умеющей работать российской бюрократии, равно как и ее желанием вместо проведения реальных реформ, призванных, в частности, ограничить ее всевластие, отвлечь общество от своей бездеятельности (или порочной деятельности) каким-нибудь гигантским безумно-бездумным проектом.

Очень, кстати, печально, что Владимир Путин, вместо того чтобы сразу и решительно заявить, что не позволит пускать деньги налогоплательщиков на невский ветер, пустился в какие-то, пусть и туманные, но дискуссии по этой панаме.

Куда подевались его решительность и целеустремленность? А ведь мочить бюрократов даже в сортире - цель не менее благая и, может быть, даже более полезная, чем делать то же самое с террористами. Бюрократ ведь и есть террорист - только невооруженный.

Но дурь с Питером не опасна по крайней мере тем, что скоро пройдет.

Куда как опаснее другая дурь, другая химера, материализовавшаяся в последнее время из досужих фантазий пикейных жилетов российской политики, политологии и журналистики, - химера переговоров с Масхадовым чуть ли не на одном условии: лишь бы он соблаговолил эти переговоры начать.

Как бы ни характеризовать действия федеральных войск в Чечне - как широкомасштабную полицейско-войсковую операцию против незаконных вооруженных формирований из местного населения и иностранных наемников, как подавление вооруженного мятежа или как операцию (войсковую) по свержению преступного режима, терроризировавшего население целого субъекта Федерации и окрестных территорий, - переговоры с одним из лидеров этих формирований, этого мятежа или этого режима, если даже ранее он имел суперлегитимный статус, могут вестись только на одну тему: о месте и времени его безоговорочной сдачи в плен, а также о числе подчиненных ему людей, которых он своим что легитимным, что нелегитимным авторитетом приведет сдаваться вместе с собой.

Все иное будет означать прямое или косвенное признание: 1) равенства субъектов переговоров; 2) равной ответственности сторон за происходящее; 3) полной или частичной справедливости действий стороны, противостоящей федеральным силам.

Абсолютно разумны утверждения: 1) что окончательное решение проблемы возможно с использованием в первую очередь политических методов; 2) что "партизанская" война, особенно в горах, может продолжаться очень долго; 3) что ненависть, справедливая или несправедливая, к федеральным силам и федеральной администрации может сохраняться десятилетиями; 4) что настоящая система демократического управления не может существовать в условиях вооруженного противостояния, пусть даже неявного и очагового; 5) что прочная и стабильная власть на этой территории может возникнуть только тогда, когда абсолютное большинство местного населения перестанет по крайней мере отторгать устоявшееся положение вещей; 6) что всех участников незаконного вооруженного сопротивления, кроме зарубежных наемников, нельзя ни уничтожать, ни репрессировать.

Сказанное, однако, не предполагает, что нужно начинать вести переговоры с кем попало, то есть с тем, кто в силу каких-то обстоятельств вдруг заявил, что он готов вести переговоры с федеральным Центром. Сказанное предполагает:

1) что полномасштабное задействование политических методов возможно только на тех территориях, где полностью подавлено организованное вооруженное сопротивление;

2) что политические методы решения могут сочетаться с военными, но не подменять их (иначе это будут политические репрессии);

3) что победу в "партизанской" войне можно одержать даже на чужой территории, а на своей - тем более;

4) новые органы власти должны формироваться не из тех, кто ненавидит законную власть, а из тех, кто к ней лоялен;

5) что настоящей демократической власти в Чечне нельзя создать до подавления всех очагов даже неорганизованного сопротивления и не нужно к этому стремиться и декларировать установление такой власти как ближайшую цель;

6) что жители территории, пассивно, а тем более активно (но не с оружием в руках) не приемлющие нынешнего положения вещей, не могут быть репрессированы, но могут быть ограничены в своих правах;

7) что активные участники вооруженного сопротивления, сложившие оружие, могут и должны находиться под гласным и негласным контролем правоохранительных органов и не могут какой-то установленный специальным законом срок занимать определенные должности, в том числе и выборные.

Можно привести еще множество доводов, которые легко облекаются в безупречную юридическую форму, доказывающих, что г-н Масхадов, каков бы ни был его прежний статус (а тот, кто утверждает, что он - законно и демократически избранный президент Чечни, пусть сначала докажет, что в Чечне тогда были законы и была демократия), может претендовать на роль не то что единственного, а хотя бы одного из переговорщиков со стороны Чечни (и от ее русского населения тоже?) только в том случае, если федеральный Центр в виде исключения (а оснований для этого нет) решит, что ему, Центру, необходимо, чтобы этим переговорщиком был Масхадов.

А необходимо ли это федеральному Центру (не Масхадову, а Центру)? Только в том случае, и то необязательно, если никаких иных - доброкачественных - кандидатов в переговорщики нет. И, кстати, нужны ли Центру вообще переговорщики с той стороны (со стороны мятежников)? Кто это доказал?

Может быть, Масхадов-переговорщик нужен народу Чечни? А что такое - народ Чечни? Только чеченцы? Без русских? Только горные чеченцы? Без равнинных?

Масхадов как переговорщик не только не нужен, но и вреден и федеральному Центру, и народу Чечни. Ибо утверждение его в этом статусе, а тем более, что предполагают переговоры, затем и во власти, будет означать, что право на переговоры с федеральным Центром и право вхождения во власть дается именно участием в вооруженной борьбе с федеральным Центром, и особенно лидерством в этой борьбе.

Вообще в этой ситуации в настоящий момент нет никакого субъекта переговоров. Центр должен переговариваться с самим собой, точнее, сам должен решать, какую эффективную временную систему власти он должен установить на освобожденной территории (в 89-м субъекте Федерации) с максимальным учетом интересов всего населения этой территории и с участием лояльной части населения.

Это трудно. Чеченское население (часть населения республики) и так-то специфично, а в нынешних условиях еще и деморализовано либо озлоблено. Но какую помощь здесь может оказать г-н Масхадов или кто-либо ему подобный? Кстати, где записано, что главой Чечни должен быть обязательно чеченец? И то же - в других республиках в составе Российской Федерации. Когда-то эту этнократию нужно ломать.

Конечно, легче сказать, что нельзя делать в Чечне, чем дать точные рецепты, что там должно делать. Но для этого и нужно работать со специалистами, русскими и чеченцами, лояльными к Центру (обязательное условие) и не ставящими под сомнение справедливость (в целом) действий федеральных сил в Чечне (второе обязательное условие).

Если кто-то говорит о "геноциде чеченского народа", пусть даже метафорически, это уже не советчик Центру.

Может быть, какие-то люди из федеральных структур и ведут какие-то зондажные переговоры с Масхадовым (хотя на 90% информация об этом, конечно же, просто масхадовская пропаганда). Ничего хорошего в этом нет. Нужно искать решение не там, где светло (как кажется), а там, где это решение (беспроигрышное для России, а следовательно, и для самой Чечни как ее части) лежит. Если даже оно лежит в дальнем, труднодоступном углу.

Кстати, допустим, что пикейные жилеты уговорили Кремль и хоть какие-то переговоры с Масхадовым начались.

Советую на следующий день замерить рейтинг Путина. А заодно морально-психологическое состояние армии и МВД. Если только удастся прощупать эти показатели, которые сами превратятся в химеры, как только химера переговоров с Масхадовым обретет плоть, вскоре возродив в Чечне все то, что мы имели, когда он сидел в Грозном.