Фото Reuters
Роскомнадзор объявил о «частичном ограничении звонков» в мессенджерах Telegram и WhatsApp (принадлежит компании Meta, чья деятельность в РФ признана экстремистской и запрещена). Это объяснили тем, что иностранные мессенджеры «стали основными голосовыми сервисами, используемыми для обмана и вымогательства денег, вовлечения в диверсионную и террористическую деятельность российских граждан».
Ранее в СМИ высказывалось мнение, что блокировку продавливают крупнейшие операторы связи. Люди уже не один год предпочитают звонить бесплатно через мессенджеры, в том числе (или особенно) за границу. Никто из операторов это, конечно, не подтвердил и не подтвердит. А о том, что мессенджерам нужно «приземлиться в России», что их владельцы «фактически стали пособниками преступников», уже говорят в Госдуме. Впрочем, «Справедливая Россия – За правду» и «Новые люди» еще до объявления Роскомнадзора призывали не ограничивать право граждан на удобную и бесплатную связь.
Развивая аргумент о «пособничестве преступникам», можно дойти до абсурда. Мошенники пользуются и обычной мобильной связью, а также городским телефоном, многие граждане получают и продолжают получать именно такие звонки, без сквозного шифрования. Многие изобретения человечества, продукты прогресса применяются преступниками. Это реальность, к которой всем, в том числе правоохранительным органам, приходится приспосабливаться. Но, как выясняется, проще вернуть эту реальность к «заводским настройкам».
Можно сказать, что российское общество не очень чувствительно к ограничениям, сможет пережить. Однако ограничения бывают разными. Есть те, что касаются, например, свободы собраний, митингов, шествий, права на высказывания. Они задевают скорее политически активную часть социума, это меньшинство, а не массовый электорат, не «глубинный народ».
Блокировка звонков через мессенджеры, в свою очередь, затрагивает не сферу политических и гражданских свобод, пусть и защищенных Конституцией, а сферу потребления. Доступный интернет, дешевая связь, быстрая коммуникация – не привилегия элиты или отдельных классов, а одно из условий нормальной жизни. Аргумент «раньше без этого жили – и ничего!» здесь не работает, потому что у прогресса другая логика. Одно из важнейших его измерений – удобство. Другое – массовая доступность технических новшеств, их интеграция в повседневную жизнь. Общество может быть консервативным в плане идей, ценностей, сексуальной морали, но человек едва ли захочет добровольно отказаться от того, что позволяет ему экономить деньги и силы. Звонки через мессенджеры – хороший пример.
Означает ли реакция некоторых думских партий на блокировку, что у проблемы есть политический потенциал? В России об этом сложно судить однозначно. В обычной демократической системе недовольство граждан, вызванное любым ограничением, касается это гражданских свобод или привычного потребления, очень быстро конвертируется в политическое поведение, влияет на рейтинги партий и избранных руководителей. Это особенно заметно в странах, где разница между властью и оппозицией – несколько процентов. Минус для власти в такой системе – политическое поражение. Плюс – возможность оценить риски и последствия, продумать собственную реакцию.
В России нет такой предсказуемой политической трансформации недовольства, но это вовсе не значит, что граждане не замечают ограничений и не реагируют на них. Просто масштаб, характер, сила реакции непонятны. Порой это заставляет власть отказываться от решений, затрагивающих массовый электорат. В случае с мессенджерами реакции, похоже, не ждут, ссылаясь, напротив, на «многочисленные жалобы».
Дарья Гармоненко