«Горящая память» свидетеля Шаламова

Он говорил: «Я состою из осколков, на которые меня разбила Колымская Республика»┘ На прошедшей 18–19 июня в Библиотеке-фонде «Русское Зарубежье» Международной конференции, посвященной столетию со дня рождения Варлама Шаламова, исследователи стремились воссоздать целостный образ писателя и поэта, найти его место в литературном и историческом контексте.

Многие зарубежные ученые – как, например, Франциска Тун-Хоенштейн из Германии – рассматривали автора «Колымских рассказов» в ряду европейских свидетельств – свидетельств «после Аушвица». Концептуально ей был близок и швейцарский ученый Альфред Галл, который сравнил опыт пребывания в коммунистических концлагерях русского и европейца – Варлама Шаламова и Густава Херлинг-Грудзинского.

Одновременно прослеживались и параллели с предшествующими периодами советского террора. Отечественный исследователь Лариса Жаравина соотнесла творчество Шаламова с «Солнцем мертвых» Ивана Шмелева, описывавшего массовые расстрелы сдавшихся белогвардейцев в Крыму 1920 года.

Тему сопоставления творчества автора «Вишеры» с другими отечественными и зарубежными писателями продолжил Валерий Есипов своим докладом «Шаламов и Достоевский». Юрий Друми (США) провел параллель между Шаламовым и Сартром. Другой российский ученый Николай Ганущак сравнил (в основном в биографическом контексте) отношения Шаламова и Солженицына, видя в них «взаимосвязь и противостояние».

О художественных особенностях творчества писателя сообщила Любовь Юргенсон (Франция), отметив сложную систему двойничества в его рассказах. Интертекстуальный анализ прозы Шаламова сделала австралийская исследовательница Елена Михайлик. Она обратила внимание на скрытые цитаты из Гоголя, Гете и ряда других классиков в «Колымских рассказах» и, в частности, в новелле «На представку».

Это сообщение вызвало невольные возражения у Рикардо Сан Висенте (Испания) – известного переводчика, который кроме Шаламова познакомил испанцев с творчеством Бабеля и Довлатова. По мнению Рикардо, «сила шаламовского текста в изображении действительности».

Думается, что название доклада одного из организаторов конференции, друга и публикатора наследия писателя Ирины Сиротинской «Горящая память» наиболее точно передает смысл книг Шаламова. Ведь в творчестве Шаламова органично сочетаются и переплавляются интертекстуальные цитации и человеческий документ, сила свидетельства и экспрессия художника.

Любезно отвечая на вопрос корреспондента «НГ-EL» о том, как Шаламов сочетал в себе писание «Колымских рассказов» и слова, «что лагерный опыт┘ человеку не надо видеть и даже знать», Сиротинская ответила, что, по утверждению писателя, для человека, не прошедшего лагерей, подобная тема должна быть табуирована, но для выжившего она превращается в долг свидетельства.

И действительно. Ведь первоначально слово свидетель было синонимом мученика – человека, свидетельствовавшего жизнью. «Я вроде тех окаменелостей,/ Что появляются случайно,/ Чтобы доставить миру в целости/ Геологическую тайну».