Виноградные гроздья на белых фартуках

Ирина Белобровцева, Светлана Кульюс. Роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий. – М.: Книжный Клуб 36.6, 2007, 496 с.

Любое литературное явление – ускользающая реальность. Быт, описанный в поэме или романе, неизбежно нуждается в пояснениях или реконструкции, может быть, даже более развернутой, чем история создания и обоснование текста.

Современные эстонские ученые Ирина Белобровцева и Светлана Кульюс (Тарту) прослеживают, как в процессе творчества менялся замысел Михаила Булгакова в работе над «закатным романом».

Так, в первых вариантах редакций (конец 1928–1936) главным героем должен был стать Воланд («Черный маг», «Князь тьмы», «Евангелие Воланда»), и лишь с 1936 года писатель делает главными героями Мастера и Маргариту. Учеными анализируется история публикаций романа, а также композиция «Мастера и Маргариты», конструктивные принципы организации текста. Белобровцева и Кульюс обращают внимание на эзотерические коды романа, а также зашифрованный в самоцензуре («тайнописи» согласно терминологии писателя и литературоведа Леонида Ржевского) мотив ГПУ–НКВД.

Собственно, в комментариях можно выделить несколько акцентов: объяснение бытовых деталей, интертекстуальные связи и автобиографические коды.

И здесь важны не только объяснения того, что представляет собой хитон, который носит Иешуа Га-Ноцри, или что обозначает трость с головой пуделя в руках мессира Воланда.

Вот, например, в главе «Погоня» упоминаются «дворники в белых фартуках». Этот атрибут одежды, позаимствованный еще из дореволюционной эпохи, просуществовал до 30-х годов. Или фокстрот «Аллилуйя» из следующей главы («Дело было в Грибоедове»). Казалось бы, столь кощунственное название призвано подчеркнуть инфернальность происходящего. Но такой фокстрот в самом деле был создан американским композитором Юмансом.

Есть и литературные параллели. В «Явлении героя» мастер сообщает Иванушке Бездомному: «Я знаю пять языков, кроме родного┘ английский, французский, немецкий, латинский и греческий. Ну, немножко еще читаю по-итальянски». Здесь явно имеет место аллюзия на встречу Эдмона Дантеса и аббата Фариа. «Я говорю на пяти языках: по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-английски и по-испански; с помощью древнегреческого понимаю нынешний греческий; правда, я еще плохо говорю на нем».

Интересны и автобиографические параллели. В той же главе «Дело было в Грибоедове» писатель Амвросий говорит своему коллеге Фоке, характеризуя ресторан «Колизей»: «У тебя нет гарантии, что ты не получишь виноградной кистью по морде от первого попавшегося молодого человека». Судя по всему, Булгаков обыгрывал случай, произошедший на Первом съезде писателей СССР. На банкете в связи с завершением съезда, плавно переросшем в элементарную пьянку, какой-то поэт ударил режиссера Таирова, обозвав его «эстетом».

Да, видимо, не прав был Булгаков, называвший Союз советских писателей не иначе как «союз профессиональных убийц». Скорее уж – профессиональных пьяниц и дебоширов.