Ольга Рычкова Сквозь тишину. Антология русских хайку, сенрю и трехстиший. – СПб.: Красный матрос, 2006, 232 с.
Восток – дело модное, проявления этой моды разнообразны: от практик дыхательных медитаций до увлечения боевиками из суровой жизни шаолиньских монахов. Восточные веяния коснулись и стихотворства. А именно японских поэтических миниатюр – хайку, танка, сенрю.
Классическое хайку – трехстишие на тему природы из строк длиной в пять, семь и снова пять слогов. Непременным условием является наличие киго – слова или словосочетания, обозначающего время года. Сенрю переводится как «три ивы»: это тоже трехстишие, только юмористическое или сатирическое. Авторы русских хайку именуют себя на японский лад хайдзинами, но далеко не всегда соблюдают восточные каноны стихосложения – тематику, число слогов и т.д. Поэтому составитель сборника отечественных хайдзинов Михаил Бару расширил тесные русскому размаху японские рамки, назвав книгу антологией не только русских хайку, сенрю, но и трехстиший. Хотя в ней встречаются и четырех-, и двух-, и одностишия – как, например, у Марины Хаген («малыш/ от лужи к лужи/ отец/ от междометия к междометию») или Игоря Тогунова («Париж. Париж┘/ Так хочется домашних щей»).
«Иногда это просто короткие верлибры, записанные в три строки. На мой взгляд, это нисколько не умаляет достоинств этих стихов┘ Что ни говори, а древнее и прекрасное японское дерево под названием «хайку» на нашей почве и в нашем климате не будет давать японских же плодов. Да и где он, наш климат и наша почва? В Москве? В Таллине? В Цюрихе? В Чикаго? В Аделаиде? Наверное, там, где мы живем, думаем и пишем хайку по-русски. Как ни обвиняй нарушителей традиций жанра, но нарушений, если вообще имеет смысл говорить о нарушениях, от этого меньше не станет. Вспомним о том, что стало с японскими куклами, которые у нас превратились в матрешек. Кто помнит теперь об их японском прошлом?» – пишет Бару в «Предисловии составителя». Может, со временем и хайку обрусеют до такой же степени. Что поделаешь, если «Мискант и хаги/ В наших краях не растут...» (Андрей Шляхов).
Так что будем терпимы к тому, что отечественные трехстишия не всегда воспевают природные красоты должным чередованием слогов. «И действительно, где и как может созерцать природу житель большого современного города?» – вопрошает автор еще одного предисловия, филолог Юрий Орлицкий. Поэтому вместо лягушачьих песен и цветущих сакур в отечественных миниатюрах то и дело мелькают вагоны метро, троллейбусы, купе поездов, мусорные баки, куклы Барби и прочие приметы времени и места: «Троллейбус,/ Единственное насекомое в городе,/ Шевелит железными усами» (Валерия Крестова), «все как у взрослых/ мебель для Барби/ за полцены» (Злата Фельдман), «┘и вся моя жизнь –/ незаметная, как полоска/ трусиков-стринг» (Мария Тарасова), «Пастор идет/ На красный сигнал светофора./ Следую за ним» (Феликс Тамми)┘ Конечно, сборник не состоит из сплошных «нарушителей», встречаются и правильные хайку – как у Наталии Леви: «дорога домой/ пощипывает в глазах/ звездное небо». Слоги пересчитайте сами.
Имя русским хайдзинам – легион, и ни одно самое толстое издание не в состоянии вместить даже по одному стихотворению каждого автора. Основная масса хайку, сенрю и иже с ними вывешена в интернете, и в книге есть ссылки на сетевые журналы, сайты и блоги. «Сквозь тишину» – это сто с лишним стихотворцев с более тысячей миниатюр, среди которых есть написанные в соавторстве. В числе авторов признанные мастера хайку Марина Хаген, Ира Новицкая, митек Михаил Сапего, Алексей Андреев (название антологии взято из его трехстишия «сквозь тишину/ ссора ключей с мелочью/ в кармане прохожего»)┘ Есть имена никому не ведомые или засветившиеся в других жанрах – например, новосибирец Виорэль Ломов, финалист премии «Ясная Поляна» нынешнего года (правда, его роман «Архив» мало кто читал).
Кто-то представлен одним-двумя стихотворениями, кто-то – десятками. Читая большие подборки, Юрий Орлицкий опасается того, что «русские филологи начала ХХ века точно назвали «автоматизацией приема»: научился определенным способом складывать слова, и поехало, успевай только бумагу доставать. Мастерство растет, а вот чудо при этом если и не исчезает совсем, то становится чем-то обыденным, ежедневным – словно острое словцо на устах записного телевизионного шутника. Короткие подборки в этом смысле, как правило, выглядят свежее и ярче, они фиксируют моментальные наблюдения и переживания, возникшие спонтанно и словно бы неожиданно для самого автора».
Возможно, сенрю с хайку со временем потеснят русскую народную забаву под названием «чтение дамского глянца в метро». Даже за один перегон легко проглотить с десяток трехстиший, а потом – как в миниатюре Марины Хаген: «конечная остановка/ книжки/ закрываются».
