Женский сказ

Рада Полищук. Пишу свою жизнь набело. – М.: У Никитских ворот, 2025. – 608 с.

В книгу вошли отзывы не только о прозе и стихах Рады Полищук, но и о российско-израильском альманахе «Диалог». Рада Полищук как главный редактор (ей помогала сестра Виктория Полищук) вычертила траекторию альманаха – культурологический разговор собеседников, оказавшихся на болевых перекрестках истории, такой диалог крайне важен для сохранения взаимопонимания и мира. История для Рады Полищук – не абстрактные знания, а родовая ткань, семейные легенды и воспоминания, художественно преображенные, омытые слезами горя и счастья. Пройдя путь от постсоветской откровенной до обнаженности прозы, о которой Лев Аннинский сказал афористично («…терпкое изящество текста, сплетаемого над магмой дикой природности»), Рада Полищук в своих, на мой взгляд, лучших книгах («Одесские рассказы, или Путаная азбука памяти», «Семья, семейка, мишпуха. По следам молитвы деда», «Лапсердак из лоскутов») создала оживший узор генетической памяти. Надежда Ажгихина выделила ядро этих книг: «…мир чувств тех самых жительниц местечек, городских окраин и престижных апартаментов, о которых писали великие Шолом-Алейхем, Ицхак Зингер и многие другие. Этот мир оставался, по сути, непознанным. «Женский сказ» Рады Полищук восполняет эту картину».

Мир «женского сказа» можно с полным правом отнести к еврейскому почвенничеству, но без одной важной составляющей – хасидизма. Рада Полищук, воспитанная советскими родителями, далека от религии. Однако на уровне подсознательном писательница связана с подземными родовыми источниками, питающими корневые традиции, с национальной народной культурой. Казалось бы, жизнь героев рассказов заполнена бытовыми, семейными мелочами, однако житейская ткань скрывает за собой невидимую сцену, где разворачиваются драмы любви и ненависти, любви и смерти. Под тенью трагических событий ХХ века оказываются старьевщик Моисей, Шимон-большевик, полуграмотные добрые бабушки и многие другие самые простые люди. Имена их возвращаются из небытия в рассказах и стихах:

...всех узнаю безошибочно,

помню всех поименно –

от Яакова и Рахели

до Арона и Рацы,

до Иды и Хаима,

долгий список имен…

Тень трагедии наделяет безыскусные истории вневременным освещением. Светлана Аксенова-Штейнгруд (Израиль) отметила: «Проза Рады Полищук, при всем ее бытописании, – проза притчевая, поэтичная». Уже упомянутый Лев Аннинский выделил вневременную составляющую рассказов: «Сквозь едва различимые голоса местечка у Рады Полищук всегда слышится трубный глас исхода и вечная неизбывная боль…»

Но неискореним спасительный еврейский юмор, его добрая усмешка смягчает повествование. На золотую карту русской литературы, с которой смотрит на читателя Фазиль Искандер, мне кажется, стоило бы добавить и лучшие истории, рассказанные Радой Полищук. Национальный менталитет любого народа, выраженный талантливо, обогащает культуру, отличающуюся восприимчивостью и отзывчивостью. К сожалению – не могу этого не отметить – современному русскому литературному почвенничеству внимания уделяется катастрофически мало, что, наоборот, обедняет российскую культуру.

Книгу «Пишу свою жизнь набело» можно прочитать как итоговую, но, вспомнив, что, к примеру, Сомерсет Моэм не раз подводил итоги, пожелаем автору новых рассказов.