Выбор сделан

Константин Ремчуков: «Меня не покидает ощущение, что в борьбе за преемственность курса на второй план отошла личность будущего президента».
Фото Александра Шалгина

Выборы в Госдуму завершились в соответствии с моими ожиданиями. По ходу кампании я внимательно следил за нюансами поведения различных политиков, частотой их появления в эфире, фразами Путина и был уверен, что Дума будет состоять из представителей тех же партий, что заседают на Охотном Ряду и сегодня. В конце концов, если людям по душе стабильность, то она должна быть во всем. Огорчать и нервировать людей неожиданностями не стоит. Именно поэтому никаких партий «на флажке», на грани преодоления избирательного барьера не оказалось. Вечер подведения итогов по всем каналам телевидения с первого включения дал сразу окончательную картину политического происшествия без шансов на чудо.

У прошедшей кампании было несколько особенностей. Во-первых, власть захотела придать выборам в высший законодательный орган характер референдума о доверии главе власти исполнительной. В этом проявилось весьма характерное пренебрежение к Думе как самостоятельной ветви власти со стороны людей, знающих ей цену и роль в процессе принятия реальных политических решений. Во-вторых, к выборам не были допущены партии – оппоненты Путину по исходной мотивации. СПС стал таковым уже по ходу кампании. В-третьих, удивительно примитивными были темы избирательной кампании: за Путина, против Путина. Для таких избирателей, как я, скудость повестки дня оказалась разочаровывающей. Меня интересуют детали стратегии реализации партийных планов. Я хочу обсуждать инфляцию, роль государства в экономике, отсутствие конкуренции, микроэкономические реформы, доступ представителей всех политических движений к общественным СМИ, производительность экономики, валютный курс, проблемы иммиграции, внешней политики, ликвидность экономики, цены на тарифы естественных монополий.

Судя по тому, что в Москве и Питере результат партии власти оказался существенно ниже, чем в среднем по стране, и неприлично низким по сравнению с Чечней и Ингушетией, количество избирателей моего типа в мегаполисах значительно. Опора на отсталые в социально-экономическом плане регионы, зависящие от бюджетных трансфертов, – типичная стратегия для власти. Людям из крупных городов с постиндустриальной и продвинуто индустриальной экономикой мало упрощенных парадигм, страшилок, альтернатив. Они более искушены в политике, образованны, больше привыкли опираться на себя в решении повседневных проблем. Они больше знают о власти и образе жизни ее представителей. Поэтому «не подкидываются» в стремлении доказать свою лояльность центру. Они сами себе центр.

Зачем все-таки власть приняла решение о подмене сути выборов? Зачем ей референдум о доверии Путину вместо выборов депутатов? Разве победа «Единой России», функциональной партии с единственной функцией беззаветной поддержки курса президента, не означала бы де-факто продолжение этого курса? Ведь за преемственность курса больше отвечает преемник. А вот в президентской гонке апелляция к мотиву о референдуме выглядела бы естественнее: поддержав кандидата от Путина, ты поддерживаешь курс Путина! Хотя не покидает ощущение, что в борьбе за преемственность курса на второй план отошла личность будущего президента, его взгляды, приоритеты, достоинства. Как если бы это было не важно. Вся его потребительная ценность сводится к одному: обеспечить продолжение курса. А если ему вдруг покажется, что курс надо скорректировать? Ведь не все гладко в нашем развитии.

Мне кажется, что главная причина того, что выборы в Думу были представлены как вотум доверия курсу Путина, – стремление обеспечить результат Путина как лидера ЕР выше будущего результата его преемника. Чтобы иметь некое основание считать кого-то не то более легитимным, не то более популярным, не то имеющим больший карт-бланш от народа. Для чего нужны эти эфемерные относительные преимущества? Моральное и национальное лидерство как ниша для Путина в постпрезидентский период – сами по себе вещи трудно определяемые в терминах действующей Конституции. Вероятно, к началу избирательной кампании Путин еще сам не определился со своим будущим местом в структуре власти и на всякий случай решил запастись еще и высокими процентами 2 декабря. Нынешний расклад депутатских мест гарантирует власти конституционное большинство при голосовании по ключевым вопросам экономики и политики. Миронов и Жириновский против Путина не выступали никогда. Не будут выступать и в будущем. Чем бы поклясться? Могу своей бородой.

Опыт самого Путина доказывает, что он не нарушил ни одного обязательства перед Ельциным в первые четыре года своего президентства. А ведь ни рейтинг, ни популярность, ни здоровье Бориса Николаевича не шли ни в какое сравнение с путинскими. Я уже не говорю о команде. Такого набора людей на ключевых постах в стране, преданных и обязанных своему возвышению лично президенту, не было восемь лет назад. И это – тоже фактор преемственности курса.

Провал всех демократических партий огорчил меня. Хотелось бы, чтобы теперь за объединение всех людей, разделяющих ценности современной рыночной демократии, взялись новые люди. В конце концов прежним лидерам давали рулить почти 20 лет: доверяли, надеялись, поручали объединение, прощали ошибки. Лишать людей рыночной ориентации представительства в парламенте из-за неспособности к объединению по причине личных амбиций – больше, чем частная неудача конкретных политиков. Эта неудача носит исторический масштаб. Еще четыре года парламент будет лишен голоса тех, кто выражает интересы минимум 10% населения. Исправлять решения популистского парламента, склонного к неограниченному наращиванию бюджетных расходов, придется долгие годы. При этом надо помнить, что каждая копейка бюджетных денег плодит так называемых бюджетников, задолженность перед которыми – вечный кошмар реформаторов. Бюджетники всегда будут против сокращения бюджетных расходов, а стало быть, и против структурных реформ.

Теперь функцию сдерживания думских аппетитов придется брать на себя правому крылу ЕР, да и скорее всего самому Владимиру Путину. Что не совсем естественно для центристской по существу партии. А без правых идей двигаться вперед по пути роста продуктивности экономики невозможно.

Наконец, объективности ради нельзя не отметить, что многие люди, представители среднего класса, голосовали за ЕР с удовольствием, по душе. Их потребительский ренессанс пришелся на годы правления Путина, и менять что-либо в этом счастье они не собираются. Веселое и развлекательное телевидение, комеди клабы и наши раши впечатают в сознание миллионов эпоху Путина как эпоху беззаботного и оптимистического процветания, эпоху гламура и демонстрационного потребления.

Среднему классу присущ конформизм. И не только у нас. Это его родовая особенность. Трансформация политической повестки в направлении жесткого нонконформизма с упором на правозащитные аспекты выглядит ошибочной для массовой партии. Массовый героизм случается редко.

Это надо понимать всем тем, кто считает итоги голосования следствием фальсификации результатов. Хочется предупредить: не все так просто. Для выработки содержательной альтернативы учет реальности – главнейшее условие успеха.