Еще раз о «региональном компоненте»

На прошедших в начале февраля XV Рождественских чтениях представители Русской Православной Церкви (РПЦ) предложили различные варианты школьного курса, который призван знакомить школьников с основами православия и при этом должен иметь культурологический характер. Помимо «Основ православной культуры» (ОПК) участники чтений говорили на этот раз и о «Духовном краеведении», и об «Основах духовной культуры и этики».

В Министерстве образования и науки сообщают, что в его недрах подготовлен учебник по предмету «История мировых религий». Его автор, академик Александр Чубарьян, отрицает, что этот предмет как-либо противостоит ОПК, который отстаивают в РПЦ. Корреспондент «НГР» побеседовал об истории этой чрезвычайно запутанной проблемы с академиком Российской академии образования, министром образования России в 1990–1992 гг. Эдуардом Днепровым, автором недавно вышедшей книги «Образование и политика».

– Эдуард Дмитриевич, сегодня в российском школьном образовании сложилась ситуация, когда государство и Русская Православная Церковь предлагают совершенно различные курсы, знакомящие школьников с религией. Как вы оцениваете это положение?

– Наступление Церкви на школьное образование началось не вчера. Еще в 1992 г. руководство Русской Православной Церкви заявляло, что «Церковь завоюет школу». После этого мне, как министру образования в то время, пришлось вести длительные переговоры с руководством РПЦ. В частности, я указал на то, что милитаристская лексика обычно не свойственна духовному сану и что школа отделена от Церкви. Это было указано в Законе «Об образовании» и позже – в Конституции России.

Тогда властью был сделан компромиссный шаг. Первый постперестроечный Закон «О свободе вероисповеданий» провозглашал светский характер образования, но одновременно предусматривал возможность преподавания в школах религиоведческих дисциплин. В законе специально оговаривалось, что указанные дисциплины должны иметь информативный характер, а их преподавание не может сопровождаться совершением религиозных обрядов.

В соответствии с этим законом мой преемник на посту министра образования Евгений Ткаченко направил в 1993 году в регионы информационное письмо, разрешающее факультативное преподавание предмета «Религиоведение», который предусматривал ознакомление учащихся с основами знаний о мировых религиях. Но при этом в письме достаточно жестко указывалось, что «в школе недопустимо религиозное или атеистическое воспитание в любых формах». Такое положение дел в школе сохранялось до 1997 года, когда был принят новый Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», который разрешал преподавание в государственной школе уроков религии.

В РПЦ аргументировали необходимость таких занятий весьма любопытным образом. Идеологи Церкви заявили, что лучший вид «религиоведения» – это собственно «ведение», т.е. изучение самой религии. Правда, проведение таких уроков еще обставлялось рядом условий: по просьбе родителей, с согласия детей, по согласованию с органами местного самоуправления и опять же вне рамок образовательной программы.

– Чем же плохо религиоведение в средней школе?

– На мой взгляд, для средней школы термин «религиоведение» крайне неудачен, во-первых, в силу своего абстрактно-теоретического характера.

Это скорее предмет академических занятий. Во-вторых, остается возможность его многозначного толкования, чем в итоге и воспользовалась РПЦ. В ходе реформы 1992 г. планировалось введение в школьную программу другого курса (причем в рамках предмета «История») – ясного и конкретного курса «Истории мировых религий», который заполнял бы соответствующие лакуны в нашем культурологическом и историческом образовании.

– Однако в нынешнем Министерстве образования и науки продолжают настаивать на введении именно этого курса┘

– Я считаю, что это единственная толковая инициатива нынешнего министерства. Но следует помнить, и опыт это подтверждает, что любой компромисс с агрессивно настроенным и недобросовестным партнером создает новые возможности для клерикализации системы образования. Равно как и любая научная, педагогическая неточность, тем более закрепленная в праве, расчищает для этого необходимое пространство.

Когда министр образования и науки Андрей Фурсенко на XIV Рождественских образовательных чтениях в прошлом году заявил, что министерство будет вводить в школу не «Основы православной культуры», а курс «Истории мировых религий», он был буквально освистан православной аудиторией.

Общество недооценило дефицит здравого смысла у РПЦ, стремление иерархов Церкви подмять под себя государство. Образовательная политика сделала очередной антиконституционный зигзаг. С сентября 2006 года предмет «Основы православной культуры» официально разрешено вводить в школе.

При этом Министерство образования и науки перевело стрелку ответственности на регионы. Фактически оно отдало ОПК на откуп региональному компоненту государственного стандарта общего образования, заявив при этом, что федеральное министерство якобы не вправе вмешиваться в содержание регионального компонента.

– А разве оно вправе вмешиваться?

– Образование в соответствии с Конституцией РФ – предмет совместного ведения Федерации и ее субъектов. И министерство обязано корректировать региональный компонент, если он включает в себя материал, который не соответствует правовым нормам, в данном случае Конституции РФ и Закону РФ «Об образовании». Напомню, что при Министерстве образования и науки существует Федеральная служба по надзору в сфере образования. И ее главной целью, первейшей обязанностью, согласно постановлению правительства РФ от 6 апреля 2004 года, является «контроль за исполнением законодательства в области образования».

Входя в региональный компонент государственного стандарта общего образования, ОПК получает статус государственного предмета, что по определению невозможно в светской школе. При этом министерство не только пренебрегает своей миссией по контролю за исполнением законодательства в сфере образования, но и вводит в светской школе преподавание конфессиональных предметов за государственный счет.