Александра Самарина – Президент сделал сильный ход. На ваш взгляд, хороший или плохой?
– Для президента, видимо, необходимый и хороший – он себе плохого не сделает. Для рафинированного общественного мнения – плохой, потому что предполагает, что никакие регламенты, никакие нюансы – косметические, но очень важные в развитом обществе, уже не имеют значения. Когда общество и, главным образом его образованную часть, ставят перед фактом, оно всегда ежится. А для международного общественного мнения – никакой это не ход. Им всем это событие – по барабану. Да и для электората Путина – что он есть, этот ход, что его нету: никакого технологического значения он не имеет. Люди все равно придут и проголосуют.
– Вы полагаете, что отставка не повлияет на политику? А скажется ли она на экономике?
– Никак не скажется. Мы вступили в стадию, когда понятно, что будет избран президент Путин. И какое влияние, извините меня, за две недели это обстоятельство может оказать на что-либо? Разве только на расстановку двух–трех человек, которые сейчас побежали себя лоббировать (в Кремль – «НГ»). Мы знаем, кого мы изберем, после чего президент представит нужных ему людей.
– Как вы относитесь к популярной ныне версии, объясняющей роспуск правительства стремлением Путина к ускорению реформ?
– Абсолютно никакого отношения к модернизации общества этот шаг не имеет. Потому что все равно через две недели он распустил бы правительство – по Конституции. А сейчас придется его распускать дважды. Если он внесет его список в Думу до 14 марта, то кабинет министров надо будет еще раз отставить и еще раз принять. При чем тут модернизации?
– А может быть, президент сигнализирует команде (или обществу), что хочет идти на выборы в паре с возможным преемником, и новый глава правительства сыграет роль вице-президента, как в свое время – Руцкой для Ельцина?
– А зачем ему сейчас брать кого-то «в пару» – при 80% поддержки? Это неконституционно: нет у нас поста вице-президента. Назначат человека, который будет безусловно лоялен главе государства. Общество все сигналы получило: у нас есть Путин, мы его избрали, он на своем резерве создал правящую партию. Зачем ему еще какие-то сигналы посылать? Нет, нет. Это технологический ход с постановкой Касьянова на его историческое место. И, так сказать, обеспечение тылов для последнего решающего броска перед выборами. Это не имеет отношения ни к модернизации, ни к технике выборов, ни к мобилизации голосов, все эти обстоятельства, с моей точки зрения, – так, наносное.
– Каковы шансы у гипотетического нового премьера стать преемником Путина?
– Разумеется, премьер может им стать. Если экономика будет развиваться нормально, и если этот преемник будет лоялен. Если он будет следовать всем регламентам, обсуждаемым и утверждаемым президентом, – да, конечно. Но если, не дай Бог, экономика обвалится, как это случилось при Кириенко, или пойдет какая-то понижающая тенденция, если произойдет политический или экономический дефолт, то, конечно, не сможет – он просто пронесет свое бремя и будет найден следующий преемник. Но сегодня тот, кто будет назначен, станет одним из кандидатов в преемники.
– Но в условиях дефолта он может стать «козлом отпущения»?
– По определению, если он не справится или фишка не так ляжет, то – да. Иначе ему предстоит очень большая подковерная борьба. Но я не думаю, что сейчас подбирают бойца для такой борьбы.
– Станет ли преемник технической фигурой – или заранее будет «качать мускулы» с прицелом на президентское кресло?
– Очень рано что-либо качать, впереди четыре года. Это просто должен быть верный, лояльный, вменяемый человек, который приятен и надежен для президента. Вот и все.
– И все же: зачем надо было затевать отставку за две недели до выборов?
– Абсолютный смысл в этом есть. Нельзя было уволить Касьянова в июле, потому что тогда он мог превратиться в соперника, в мученика – это опасно и ни к чему. Кроме того, мы, во-первых, не знаем всех обстоятельств последнего этапа избирательной кампании, а во-вторых, увольняя премьера летом, уже нельзя будет выставить ему оценку «удовлетворительно». Потому что тогда она станет и оценкой твоего президентского срока. То есть завтра будет поздно, вчера было рано.
