Сергей Варшавчик Вчера комитет Госдумы по информационной политике рассматривал поправку Александра Крутова в закон о СМИ. Депутат предлагал не допускать распространения в электронных СМИ «информации о терактах с захватом заложников». Глава комитета Валерий Комиссаров обвинил Крутова в том, что он хочет «лишить общественность права на получение правдивой и достоверной информации», и поправка была отвергнута. Решено в будущем собрать круглый стол с участием работников спецслужб, психологов и самих журналистов, чтобы выработать рекомендации по освещению подобных ЧП.
По признанию самого Крутова, он шел на комитет с тяжелым сердцем. Во всяком случае, в интервью «НГ» накануне заседания он прозорливо предположил, что глава профильного комитета Валерий Комиссаров отвергнет поправку, сославшись на политизированность документа, с чем его автор заранее категорически не согласен, поскольку, по его словам, заботится исключительно об охране здоровья сограждан, в том числе и психического. Как только по телевизору показывают теракты, «в стране резко увеличивается число суицидов, инфарктов, дорожно-транспортных происшествий».
Крутов утверждает, что те «единороссы», с кем он говорил, «в принципе» с ним согласны: «Но ведь они действуют только тогда, когда на это спущено добро». Консультаций же с представителями администрации президента Крутов, по его словам, не проводил, поскольку для него «туда входа нет». Некоторые коллеги Крутова, как выяснилось, вообще предлагали ввести военную цензуру, «а другие хотят пойти еще дальше – запретить рассказывать о терактах в любых СМИ», с чем Крутов не согласился.
На заседании комитета Валерий Комиссаров привел в качестве примера Чернобыль, о котором власти сообщили только на третий день, когда ядовитое облако уже пересекло границы Северной Европы. После чего на заседании разгорелись нешуточные страсти. Крутов напомнил: «Именно я был первым журналистом в Чернобыле, и мир узнал о нем из моих репортажей!» Но этот аргумент не сработал. Коллеги подвергли его перекрестному допросу, в ходе которого тщетно пытались выяснить: можно ли российскому телевидению показывать захваты заложников в других странах, в частности в Ираке? Распространяется ли запрет на показ терактов на иностранные электронные СМИ? Каким образом определить по горячим следам – теракт ли произошел или обычное ЧП? Какая разница – сразу или только по окончании операции общество испытает шок от происшедшего?
В ответ Крутов призвал в союзники Достоевского, процитировав его знаменитую фразу про слезинку ребенка. На что первый зампредседателя комитета Константин Ветров заметил, что в случае принятия данной поправки любой руководитель операции по освобождению заложников на законных основаниях сможет вообще не пускать журналистов на место совершения теракта.
Думский комитет по информационной политике не в первый раз отклоняет попытки внести в закон о СМИ различные запреты. Так, 19 мая этого года комитет отклонил предложение депутата от «Единой России» Михаила Юревича о запрете на любые сообщения в СМИ о терактах без согласования данной информации с правоохранительными органами.
