Эрмитаж и попса

Через неделю в Эрмитаже должно произойти знаменательное событие. Картина Караваджо «Юноша с лютней» заблагоухает и зазвучит. Новые составляющие Караваджо, который, конечно же, плохонько смотрится без ароматических добавок и музыкального сопровождения, называется «Караваджо и Эрмитаж. Картина и аромат. Выставка и ароматическая инсталляция». Вокруг картины одного из крупнейших западных мастеров XVII века завьется запах фруктов, изображенных на картине, и польются звуки музыки, запечатленной на нотах перед юношей. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский назвал данный проект очень интересным.

Что имел в виду Михаил Пиотровский под «интересно» – самим интересно. Быть может, он имел в виду, что запахи и звуки помогут нам лучше разобраться в творчестве великих. Может, ему показался интересным популяризаторский ход. Так еще неизвестно, кто пойдет на слабо известного в нынешних среднестатистических кругах Караваджо, а прослышат, что некий вроде бы известный художник теперь в Эрмитаже поет и пахнет, – наверняка кто-то да и заинтересуется. Вот так нынче несут искусство в массы. В чистом виде, похоже, не дойдет – ну так, значит, упаковать надо по всем правилам, чтобы дошло.

Простор для осуществления замысла Пиотровского велик. Пожалуй, впору затевать новую, на государственном уровне, программу по привлечению населения в сферы высокого искусства. Для начала, само собой, надо придать по возможности запах и музыкальное сопровождение наиболее известным произведениям культуры. Начать, разумеется, с живописи. Лучше всего – с отечественной классики. Картину Васнецова «Богатыри» снабдить ароматом навоза, мужицкого пота и нетерпеливым стуком лошадиных копыт. «Девушку с персиками», понятное дело, овеять благоуханием свежих персиков и звуками трогательного детского чавканья. Картине «Утро в сосновом лесу», чтобы не мучиться в поисках запаха хвои и медвежьей шерсти, придать запах конфет «Мишка косолапый». «Бурлаки на Волге» Репина – прекрасный повод помимо всего прочего ознакомить не ознакомленных с ненормативной лексикой конца XIX века. Наверняка не будет проблем с озвучиванием и ароматизацией батальных полотен Верещагина и морских пейзажей Айвазовского. В первом случае – запах крови и пота плюс грохот снарядов и стоны раненых, во втором – все возможные ароматы рыбной лавки плюс «моря играющий вал».

Потом можно переходить к зарубежной классике, но постепенно. Хрестоматийная «Любительница абсента» Пикассо хорошо пойдет под запах не слишком известного в России напитка и хорошо известного здесь же запаха перегара, а знаменитые «Подсолнухи» Ван Гога будут изумительно смотреться под аромат нерафинированного подсолнечного масла.

Далее следует взяться за классику мирового кинематографа и попытаться обучить зрителя премудростям серьезного кино. Скажем, перед «8 1/2» Феллини пустить «Мистера Бина», а по окончании – французскую эротику. Хочешь не хочешь, а Феллини придется просмотреть. Так нынче настоящее искусство может найти дорогу к зрителю, как в советские времена сервелат и печень трески находили дорогу к желудкам граждан в связке с килькой в томате.

Все чаще и чаще понятия «искусство» и «шоу-бизнес» стоят рядом, и все чаще и чаще задаешься вопросом: а долго ли еще будет разделять их пусть размытая сейчас, пусть нечеткая и не всем видная, но граница? Или попса – в глобальном смысле слова – уже въелась в культуру, как клещ, еще вчера – артефакт, сегодня – незаменимый спутник, завтра – неотъемлемая часть? Ведь попса – это не только бездарно дрыгающие ногами безголосые солдаты и солдатки субкультуры. Попса – это и ароматизированный Караваджо, и «Сибирский цирюльник», и пляски Спивакова в адмиральской фуражке на сцене Большого зала консерватории. Попса – это безвкусица в любом ее проявлении. Попса – это «когда маляр негодный мне пачкает «Мадонну» Рафаэля». Попса – это фальшь, завернутая в яркий фантик. Самое противное в ней то, что она всеми силами стремится подменить понятия. Автор этих строк устал уж объяснять по телефону разным компаниям, фирмам и людям, что по поводу показов мод – это не в отдел культуры. «А куда?» – удивляются на другом конце провода. Да куда хотите, но не имеет мода отношения к культуре.

Как по-хорошему не имеет отношения к искусству любой блокбастер или сериал. Это факт шоу-бизнеса, часть огромной индустрии, порой пытающаяся выдать себя за произведение искусства. Ничего удивительного, что «9 роту» выпустили в пятистах копиях, а «Гарпастум» – в семи. Это нормально, это действуют законы рынка, но при этом четко надо понимать, что никогда «9 рота» серьезным фактом культуры не станет. Как и «Турецкий гамбит», и «Ночной дозор», и «Титаник», и «Улицы разбитых фонарей». Можно снять шляпу перед фантазией, размахом и затраченными суммами. Но, как известно, «служенье муз не терпит суеты». А кто не хочет всерьез водить дружбу с музами – того, ей-богу, никакими запахами и звуками не заманишь. Ну разве что Пиотровский озвучит и ароматизирует «Амура и Психею» или, скажем, «Тарквиния и Лукрецию» – против таких запахов и звуков вряд ли кто устоит.

Ну да что тут поделаешь, если попса у нас привечается на самом что ни на есть высоком уровне. Попсовые певцы заседают в Совете при президенте РФ по культуре, в определенном смысле руля культурной политикой государства. Эстрадные исполнители трех нот и трех слов могут быть уверены, что не встретят юбилей без ордена за заслуги перед Отечеством. Президентские указы о наградах разного калибра за вклад в культуру штампуются бесперебойно, как купюры в инфляцию. Попсовое шоуменство становится модным. Еще бы, если сам президент перед всей страной разыгрывает с главным российским киношником репризы: «Здравствуй, Бим!» – «Здравствуй, Бом!» – «А ты как здесь оказался?!» – «Да вот, мимо ехал». – «Ну тогда заходи».

Мода, как и рыба, гниет с головы...