Екатерина Трифонова
Институт протоколирования плохо фиксирует происходящее в судебных заседаниях.
Фото со страницы Ивановского областного суд в «ВКонтакте»
Институт протокола судебного заседания нуждается в реформировании. Например, юристы жалуются на несоразмерно затянутые сроки, поскольку часто суды сперва выносят итоговое решение, и уже потом, нередко с нарушением установленных сроков, составляется единый протокол. Правильней, по мнению юристов, протоколировать частями – по итогам каждого заседания. Между рассмотрениями одного дела иногда объявляются длительные перерывы, а стороны не могут держать в памяти все нюансы разбирательств.
Протокол, как говорят юристы, базис процесса правосудия, который также и полноценное доказательство по делу. Фактически «это основа приговора суда первой инстанции и источник для исследования законности и обоснованности данного приговора вышестоящими инстанциями».
Однако качество фиксации судебных заседаний остается одной из главных проблем правовой системы. К бумажным протоколам звучат претензии по поводу достоверности, что их нередко подгоняют под приговоры задним числом, а то и просто копируют материалы из обвинительного заключения одновременно и в приговор, и в протокол. Порой в этой как бы летописи судебного заседания не найти упоминаний о доводах защиты. При этом аудиопротоколы, с помощью которых можно было бы проверить достоверность письменных, считаются лишь вспомогательным средством и не могут служить основанием для отмены приговора.
Как заметил вице-президент ФПА РФ Нвер Гаспарян, основная проблема и заключается в том, что письменный протокол судебного заседания, изготовленный секретарем при контроле со стороны судьи, имеет большую юридическую силу, нежели аудиозапись судебного заседания, которая ведется не только участниками судебных разбирательств, но и самим судом. «Такой порядок приводит к тому, что письменный протокол иногда не соответствует ходу судебного разбирательства», – говорит Гаспарян. А должно быть наоборот, поскольку «именно аудиозапись обладает наивысшей степенью достоверности».
В свою очередь, адвокат Арсен Багрян рассказал «НГ», что наиболее распространенным нарушением при составлении письменного протокола является его неполнота, а также несоответствие тому, что фактически происходило в судебном заседании. Эксперт напомнил, что протокол не является стенограммой и не предполагает дословное воспроизведение показаний или всех фраз, прозвучавших в судебном заседании. Поэтому, чтобы минимизировать искажения показаний, адвокаты вынуждены прибегать к различным лайфхакам – например, ходатайствовать о приобщении к материалам дела показаний в письменном виде.
А вот управляющий партнер АБ «Шлабович, Татарович и партнеры» Игорь Татарович констатировал, что в подавляющем большинстве случаев протокол судебного заседания просто подгоняется под содержание приговора. Ведь сперва суд постановляет и оглашает приговор, а уже потом появляется протокол судебного заседания, который по идее должен был быть положен в основу этого приговора. То есть «телега ставится впереди лошади».
Объяснения такого вопиющего, с его слов, несоответствия «совершенно нелепы». Якобы весь процесс судебного разбирательства представлял собой единое судебное заседание, продолжаемое с перерывами. И для судейского сообщества совсем неважно, что перерывы эти могли длиться по нескольку недель, а то и месяцев, а само судебное заседание растянулось на несколько лет. Все равно это одно заседание, которое, по мнению суда, закончилось оглашением приговора. Только после этого у суда возникла обязанность изготовить протокол судебного заседания. «При этом установленный УПК РФ трехдневный срок на его изготовление никто в упор не замечает. Да и наивно было бы требовать изготовления документа, состоящего из сотен страниц, за три дня», – говорит эксперт.
Но тогда возникает вопрос: как такая практика позволяет суду изготовить приговор, ссылаясь в нем на показания свидетелей? Откуда он их взял в отсутствие протокола? Очевидно, что воспроизвел на память. «Такой памяти, удерживающей в течение многих месяцев и лет содержание данных показаний, можно только позавидовать», – иронизирует собеседник «НГ».
Некоторые судьи, по его словам, указывая на доказательства, подтверждающую вину подсудимого, просто перечисляют их, включая показания свидетелей, через запятую, даже не пытаясь воспроизвести их содержание. Или, как заметил Татарович, его всегда интересует, как протокол судебного заседания, которые включает в себя заседания, продолжающиеся в течение трех лет, после приговора может подписать секретарь, который к тому моменту умер, уехал за границу, ушел в декретный отпуск, был заключен под стражу, сошел с ума.
Эксперт вспомнил случай, когда секретарь судебного заседания после многолетнего разбирательства сбежал за границу, так и не подписав приговор. И дело пришлось рассматривать заново уже с учетом пропуска сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Если бы составлением протокола завершалось каждое судебное заседание, такого бы не произошло.
Неудивительно, что в юрсообществе развернулась острая дискуссия о необходимости на законодательном уровне закрепить обязанность суда составлять протокол судебного заседания по итогам каждого заседания, которое было окончено – неважно, отложением ли или объявлением перерыва. Адвокат подтвердил, что это «обеспечит права сторон процесса как на своевременное заявление замечаний на протокол, что называется, по горячим следам, так и на использование зафиксированных в протоколе доказательств для их представлений другим допрашиваемым лицам, при подготовке ходатайств, выступлений в судебных прениях и т.д.». Также, по его мнению, необходимо обязывать суд в протоколе подробно «воспроизводить содержание всех устных выступлений участников процесса, тем более что при наличии аудиопротоколирования и современных технических средств в этом нет особой сложности». Так как усеченное содержание выступлений и показаний противоречит самой сути нашего устного и непосредственного процесса. Однако сложившийся тренд на упрощение и оптимизацию уголовного процесса «вряд ли позволит рассчитывать на такие новации», признает собеседник «НГ».
