Война в первом значении

Солженицын мерит историю узлами. И, кажется, он прав. Нет в истории дат, событий, лиц, фактов. Все стирается ненадежной памятью. Есть только узлы. Поворотные моменты. Или узелки на их законном месте.

Что мы помним о войне? Что мы можем сделать для этой памяти? Перечитать «Горячий снег»? Или, может, «Василия Теркина»?

Пойти 9 мая смотреть салют на Поклонную гору. Затеряться в толпе. Вспомнить дедов. Обоих нет давно. И вот память о войне уже как будто и не кровная. Зыбкая. И мы стараемся приучить память к датам, привязать георгиевской ленточкой к лацкану.

Потому что кровь, оплатившая нашу жизнь в этом веке, который дал слову «война» новые значения и обыденные смыслы, - уже в земле.

Кровь того, кто шел рядовым через всю войну до Берлина, кровь того, кто был офицером.

Какие узелки оставляет нам память?

Как рядовой, острослов и умница, остался после 43-го с вечно недвижимой рукой. Или вот еще – стоячие слезы в прищуре его зеленых глаз, когда шустрые любопытные внуки, несмотря на шиканье строгой бабушки, выпалили: «Деда, деда, а ты, правда, в плену был?»

Как офицер старательно скрывал глухоту – наследство тяжелой контузии, - чтобы непременно остаться служить после Победы.

И как оба они молчали, когда их спрашивали про войну. Не вспоминали никогда.

Ни тот, кто был тихим и молчаливым, ни острослов и весельчак.Помнили, но не вспоминали.

Или другое: бабушкина семья выжила в оккупации только потому якобы, что был влюблен в чернобровую юную красавицу немецкий офицер. И была ему за это смерть. А они – выжили.

У них было другое чувство жизни. У всех, наверное. У тех, кто 22 июня 1941-го услышал: «Война». Война в первом значении.

Другое чувство жизни было и у тех, кто 22 июня 1942 победил в «матче смерти». Футболисты киевского «Динамо» обыграли тогда сборную Люфтваффе со счетом 5:3.

Матч был организован в Киеве немецко-фашистскими оккупационными войсками. Победители, все до единого, были расстреляны сразу же по окончании поединка.

Впервые о «матче смерти» рассказал уже в 1943-м читателям «Красной звезды» военный корреспондент Лев Кассиль.

Так вот, когда совсем истлеют в хранилищах пожелтевшие страницы того номера «Красной звезды» за 1943 год, что мы будем помнить о войне? Что будут помнить о ней наши дети? А дети их детей?