Алексей Мокроусов
Ученость и грусть.
Дюрер. Меланхолия. 1514 г.
Франкфуртский музей Штедель обладает одной из лучших коллекций печатной дюреровской графики в мире: 280 гравюр плюс около сотни листов книжной иллюстрации, знаменующих собою расцвет немецкого Ренессанса. В последний раз в таком полном объеме – более 130 эстампов, офортов и гравюр на дереве – ее показывали к 500-летию со дня рождения художника.
Нынешняя выставка, впрочем, уже известна Бильбао – летом к 10-летию музея Гуггенхайма франкфуртцы любезно привезли ее в Страну Басков. 334 тыс. посетителей – неплохая цифра даже для такого «брендового» имени, как Дюрер.
Без Дюрера сегодня никуда. Несмотря на то что живопись его была едва ли не самой дорогой уже в XVI веке, именно продажей многотиражных гравюр он обеспечил свое финансовое благополучие. Математическое и геометрическое начало в гравюре Дюрера связует ученость и грусть. Здесь позднее немецкое Средневековье встречалось с античностью – то, на чем возрос гений Дюрера. Одним из проявлений этого гения стали трактаты: он был мыслителем, каких мало знало Возрождение. Но именно художественный опыт придает теоретическим изысканиям Дюрера силу решающего аргумента.
Всадник, настигаемый смертью, торговец с лицом философа, святые и мадонны – так же многообразна была и сама жизнь на рубеже XV и XVI столетий. Все ждали конца света 1500 года, но никто не впадал в грех уныния и безделья. Цикл «Апокалипсис» (ок. 1496–1498), представленный во Франкфурте, – лучшее тому подтверждение.
С Дюрером связывают понятие Возрождения в северных странах. Дюрер достиг в изображении человека уникальной психологической полноты. Он откровенно поражен изобразительной силой тела.
Разглядывая работы Дюрера, простые и энергичные, лучше понимаешь наблюдение историка искусства Алексея Сидорова о влиянии северного искусства на юный Ренессанс. «Север дает гравюру там, где Италия дает фреску, – пишет Сидоров, – и отсутствие монументальной живописи на севере только отчасти может быть объяснено внешними условиями, в которых там находилось искусство. Важно уже то, что гравюра Дюрера действует не менее монументально, чем фреска Манни».
Франкфурт
Дарья Гармоненко