Как мучили еврея во Дворце на Яузе

Кто бы мог подумать, что и историю Германна в пушкинской «Пиковой даме» тоже можно трактовать как некорректную – ведь национальность героя остается под вопросом...
Фото ИТАР-ТАСС

Такое дело.

С дочкой Асей пошли мы тут на спектакль – во Дворце на Яузе какие-то англичане поставили с нашими актерами, то есть вполне механически, как я понял, перенесли в Москву свое лондонское шоу «Истории призраков». В общем, получилось, по-моему, неплохо, хотя в очередной раз стало очевидным: то, что нравится «там», у нас публику не сильно трогает. Как прежде на «39 ступенях» Хичкока, комедии-хорроре, несмотря на все предупреждения, что тех, кто покинет зал, обратно уже не пустят, – зрители вставали и уходили... Но кое-что взбодрило и наших. Герой – профессор, лектор-еврей, стоя за кафедрой, читает лекцию о том, что призраков не существует, иллюстрируя свой убедительный текст живыми картинками. Профессор – фигура малосимпатичная, таким его сыграл актер, но и по сюжету: он ведь весь спектакль нас убеждает, что призраков не существует, а мы-то видим – они есть. Да мы и до спектакля знали, что призраки существуют, нечего нас убеждать или разубеждать...

И вот ближе к финалу его затаскивает к себе домой некий персонаж, один из тех, кто поделился с профессором своей историей «с призраками». Закрыв за ним дверь, хозяин квартиры начинает требовать от профессора признания, чтобы тот рассказал свою историю, ведь всем уже ясно – всему виной детские страхи. Требует и приговаривает: «Давай, жиденыш... Жидок... Я вижу, трясется все твое еврейское тело... Трясешься от страха, жиденыш...» И тут в зале раздались аплодисменты, радостные, ободряющие: мол, давай, жми, дожимай этого… гада. Ну, наконец!.. Причем неприятное слово произнесено было не раз, и не два, и не три… И даже не четыре. Больше. Не знаю – может, аплодисменты так раззадорили актера, что он никак не мог остановиться. Ну чего сидеть-то, высиживать? Мы с Асей переглянулись – и пошли к выходу.

Я вообще редко очень чувствую себя евреем, но тут – честно – задело. И как еврея, и как русского, кстати. Вот, думаю, есть теперь в Москве спектакль для начинающих неонацистов. И атмосфера – соответствующая, мистики – до краев, а мистику, как известно, высоко ценили в Третьем рейхе...

Но оскорбленные чувства – сами по себе, а ум – никуда не спрячешь, и я тут же начал анализировать свои впечатления. Вспомнил давнюю, очень давнюю историю, в свое время, правда, наделавшую много шума, ее даже обсуждали на бюро горкома партии Москвы. На елке в «Лужниках», в начале 80-х, разыгрывали какой-то антирасистский сюжет, по ходу которого гнусные расисты пытались поймать чернокожих героев, ясное дело, чтобы не дать наступить Новому году. И вот, отправляясь в погоню, они кричат в зал: «Ребята, вы поможете нам поймать нигера?!» – и дети – их же о помощи просят – в один голос закричали: «Да!» С тех пор, насколько я знаю, было принято решение ответы на все вопросы записывать на фонограмму.

═ Фрагмент арки Тита на Римском форуме, где изображены римские войска, разграбившие Иерусалим, вынесшие из храма в том числе и менору. Фото Людмилы Михэеску

Я думал еще: ну а в чем виноваты зрители, не сдержавшие своих чувств? Виноваты, конечно, но ведь герой – пренеприятный, и надо ли сразу «клеймить» всех антисемитами – подозреваю, публика начала аплодировать и если бы его просто прозвали профессоришкой, и если бы он был выходцем с Кавказа, например, – ну не хочу я тут перебирать обидные для тех или других народов слова. Подозреваю – аплодисменты были бы не менее дружными. Но случилось то, что случилось.

Очень неприятная история.

По дороге домой позвонил своей доброй знакомой Ане Кочаровой, много лет проработавшей на Би-би-си, из дома – написал Константину Эггерту: а как в Лондоне, там-то как оно – с «жидами», я имею в виду, то есть – по части слов. Выяснилось, что в английском – есть «евреи», а к ним в дополнение – еще и два более простонародных и оскорбительных варианта, при этом «их» «евреи» в устной речи употребляются в значении «скупой». Но главное, наши «Истории призраков» – буквальная калька с английского, один в один, да только британцы – авторы сценария, приехавшие на премьеру, были в шоке от московских аплодисментов. У них – слова те же по своему значению, но! – в зале в эти минуты повисает тишина, так было на каждом представлении, рассказали мне, в течение полутора лет. Ужас публики – от того, что человека оскорбляют по национальному признаку, у них там этот момент – чуть ли не самое страшное место в спектакле о призраках, с кучей спецэффектов и куда более – для меня! – страшных минут. И эти два британских «очкарика», кстати, евреи, были просто потрясены, а в московском спектакле решили все слова вырезать, чтобы больше такое не повторялось.

Что вырезали – хорошо.

Но я вот думаю, мысль идет все дальше и дальше, своей дорогой.

А как быть с Пушкиным? Ну, предположим, идет «Скупой рыцарь» – эту маленькую трагедию играют сегодня в Москве. Выкидывать, выходит, реплику Альбера: «Проклятый жид, почтенный Соломон…»? Ну, чтобы не провоцировать ненужную реакцию, мысли?