В капюшоне, с петардой наперевес

«А обои какой-нибудь старушке поклеить не пробовали?» «Кто ж нас там заметит..». Фото РИА Нвовости

Наглость – это 

ложно понятое величие.                                                                
Сенека

Пытаюсь представить себе первую из тех четырех ночей, что определили его будущее на ближайшее годы.

Вот он, 22-летний парень, приехавший в Москву из одной бывшей союзной республики, лежит на койке в комнате студенческого общежития и задумчиво крутит в руках мобильник. Потом встает и выходит в коридор, а может быть на лестничную клетку. Набирает короткий номер и говорит: «Общежитие Академии труда и социальных отношений заминировано. У вас есть 58 минут, чтобы обезвредить устройство».

Потом он поджигает на лестничной площадке петарду и быстро возвращается в комнату, ложится и начинает вслушиваться в ночь. Петарда громко хлопнула раньше приезда тех, кому он звонил. Проснувшиеся стали выглядывать в коридор. Вышел и он. Тут стал раздаваться шум моторов– это подъезжали полицейские, врачи, специалисты по терроризму.

Наконец раздается шум подъезжающих машин, окно начинает мерцать синим цветом – это уже мигалки машин полиции и скорой помощи.

Вышел из здания и он – в очках, куртке с капюшоном, кроссовках и джинсах. Встал среди отведенных на безопасное расстояние людей. Их, как потом сообщат, вышло из дома 450 человек. Немудрено, что за часы стояния многие студенты пригляделись друг к другу. Одна девушка потом скажет: «Он тоже ходил вместе с нами и все время говорил со злостью: я этого гада поймаю».

Это очень похоже на то, что он на следующий день напишет в социальной сети. Его возмущение на сайте было подобающего ситуации гнева. Но за следующим днем пришла ночь, и он опять набрал тревожный номер.

Его ошибкой было то, что четвертый вызов он попытался сделать из телефона-автомата.

Когда задержанного вели, он прятал лицо под капюшоном и все повторял: «Без комментариев». Чаще всего эту фразу в кино произносят полицейские, которых осаждают репортеры, желая узнать, задержан ли преступник. Но в нашем случае ее произносил человек, который четыре ночи повторял свой тихий и гнусный эксперимент. Когда его стали допрашивать, он сразу признался и повинился. Сказал, что был пьян и не понимает сам, зачем он это делал.

Возможно, для смелости он что-то и принимал. Но мне кажется, пьянило его другое – толпа сверстников, которых он может одним звонком привести в состояние тревоги. Вот они стоят и трясутся – то ли от холода, то ли от страха А он ходит среди них – таинственный, неизвестный властитель, и уже знает, что следующей ночью час его тайного могущества снова наступит. Он обретал такую власть, какой обладали те, кому он звонил. В одном из записанных звонков дежурная машинально спросила: «У вас пожар?», и тогда он с особым выражением выдал про те же 58 минут до взрыва.

В некоторых сообщениях об этом случае мелькало трогательное слово «розыгрыш». По моему разумению, если придерживаться такого определения жанра, то это сравнимо с диагнозом какого-нибудь остроумного доктора, который объявляет абсолютно здоровому человеку, что жить тому осталось пару недель.

Сегодня он разыграет приятеля, а завтра – МЧС. Фото Петра Кассина (НГ-фото)

Нет, тут просматривается другое. Желание власти, причем тайной. Потому что она замешана не только на элементарном паскудстве, но и на страхе быть пойманным и наказанным.

С учетом этих обстоятельств можно даже сказать, что человек ради удовлетворения своих нездоровых амбиций шел на риск. А с учетом того, что он еще и инородец, «розыгрыш» мог завершиться самосудом.

Как ни банально, но многим людям присуще стремление к тому, чтобы повелевать другими. Этим желанием пронизана вся человеческая история. За власть люди сражаются, умирают, терпят лишения, теряют представление о добре и зле. Но я о другом.

…Есть у нас в столице, как, наверное, уже и в других городах, замечательное движение «СтопХам». Это когда к неправильно припаркованной кем-то машине подкатываются, как правило не в одиночку, бодрые молодые люди, задача которых – быстренько наклеить на лобовое стекло чужого автомобиля огромную надпись: «Мне плевать на всех! Паркуюсь где хочу».

Реакцию владельца машины в случае такого сюрприза трудно представить разнообразной. Естественно, начинается скандал, иногда перерастающий в драку. Как тут не задумаешься, почему порядок с паркованием не наводят созданные для этого профессиональные службы.

Разумеется, я вовсе не пытаюсь встать на защиту тех, кто нарушает правила парковки, и меня нередко раздражает этот парализующий жизнь улиц и площадей автомобильный хаос, созданный в основном людьми, не считающимися ни с какими правилами. Но бывает и так, что человек оказывается в ситуации, когда очень нужно остановиться. Например, у аптеки. Скажете, тогда нужно включить аварийную мигалку?

«Стопхамовцев» не проведешь – они устраивают настоящую слежку за водителями. Возможно, для того, чтобы убедиться – хозяин ушел от машины далеко, можно клеить.

Но это все детали ситуации. Я не могу постичь, кто эти пачкуны чужих машин, какими правами они обладают на чужую частную собственность, чтобы подойти и совершить свой акт торжества справедливости? Эта движение уже называет себя федеральным. В действиях этих героев проглядывается стилистика «Наших», отвага активистов «Селигера». Другими словами, лояльность к ним со стороны власти придает ребятам безудержный энтузиазм.

А действительно, что тут такого? Они за справедливость, за порядок, за разоблачение всяких противников стабильности и законности.

Но сами их действия регулируются чем? Вот взяли на Селигере и изобразили заслуженных правозащитников, некоторых известных политиков в фашистской форме и, вероятно, потом долго покатывались от хохота. Еще проще стать героями, ворвавшись в универсам, сбросить с полок просроченные продукты и успеть вступить в перепалку с продавцами, желательно до появления охраны. Та же история с наклейками на чужие авто.

И вот такие налеты почему-то считаются высшей формой молодежной активности и реального патриотизма. В результате молодые все больше обретают уверенность, что это и есть добрые дела. И даже если кто-то из них в этом сомневается, он видит другое – таких, к каким он присоединился, в обиду не дадут. Их не накажут, не разъяснят, что подобные патриотические процедуры, для выполнения которых не надо ни сил, ни ума, ни времени, для общества вредны. Ибо они вносят в него раскол, расслоение, а там, глядишь, и противостояние.

Но еще вреднее такие «молодежные проекты» для них самих. Потому что эти вполне славные ребята начинают жить и действовать в родной стране по правилам внутренней войны, и им начинает казаться, что такое сражение по разделу «свой–чужой», «патриот–предатель» – это и есть помощь отечеству. А если их умение ходить по площадям с разной символикой на майках, флагах и плакатах так значимо для власти, то как тут не почувствовать свое преимущество над теми, кто остается в тени, на периферии, не попадает в тренд и пр.

Одинокий телефонный террорист с петардой вместо взрывчатки и ложными вызовами силовых структур, пусть по-своему, но тоже хотел какого-то восхождения к смыслу своего существования. До смысла он не дошел, и это плохо. До тротила не добрался, и это очень хорошо.

Но, несмотря на то что в первом из сюжетов мы, несомненно, видим зло, а ко второму у нас есть вопросы скорее морального свойства – от обеих историй остается ощущение игры, имитации. Один имитирует преступление, другие – добрые дела. Но и то и другое – события из какой-то псевдореальности, фиктивной жизни.

Наверное, так будет дальше, пока страна, общество, а главное – молодежь не начнут жить серьезными национальными проектами, направленными на глобальное обустройство собственной страны, а не на поиски внутри или вне ее страшных врагов, на возведение металлических занавесов или национальных декораций, оставшихся от театров, навсегда сгоревших в истории.