0
9468
Газета Стиль жизни Печатная версия

01.06.2023 16:42:00

Сон Ильи Иосифовича

Есть художники-реформаторы, провидцы. Кабаков был сценографом своей эпохи, не драматургом

Надежда Плунгян

Об авторе: Надежда Владимировна Плунгян – историк искусства, независимый куратор.

Тэги: илья кабаков, художник, реформатор, образы, постмодернизм, советский реализм


илья кабаков, художник, реформатор, образы, постмодернизм, советский реализм Эмилия и Илья Кабаковы. Фото РИА Новости

Когда художник уходит из жизни, форма, над которой он работал, изменяется. В ней проявляются иные смыслы, теперь совершенно очевидные, но не вполне понятные раньше. Бывает, эта форма приходит в движение, приобретает незнакомую яркость. Бывает наоборот: она тускнеет, увядает. Так или иначе, энергия угасшей звезды рассеивается в воздухе, чтобы позже пересобраться в нечто новое.

Первое, что произошло с образами Ильи Кабакова – они разом поднялись в воздух и потеряли материальность. Стало ясно, что все совершенно конкретные символы коммунальной духоты, эти плошки, терки, кастрюльки, доски, стенды, эти журнальные и газетные обрывки, деревянные вагоны, шкафы и табуреты изначально были именно и только эйдосами и в этом смысле не отличались от героев множества кабаковских альбомов или его библейских ангелов. Витки смысловой спирали уравнялись. Второе – его образы изменили масштаб и протяженность, и как я уже сказала, вес. Как бесплотные соседи полетевшего Комарова, они вдруг тоже заполнили собой все небо, превратились в еле заметные облака и потоки ветра. Теперь они окончательно принадлежат миру. Не аукционистам, не галеристам и даже не советской власти, хотя все это казалось неоспоримым.

112-8-3480.jpg
Кабаков иногда сводил вместе два конца
Нового времени – советский реализм
и староевропейское искусство, рассеивая
их фрагменты по огромным холстам
вроде сценических кулис. Фото с выставки
«Илья и Эмилия Кабаковы. В будущее возьмут
не всех». 2018. ГТГ. Фото агентства «Москва»
Я узнала Кабакова в детстве из репродукций в перестроечном «Огоньке» и потом в нулевые, когда московские арт-среды наводнялись его «друзьями», «знатоками» и подражателями разного пошиба. Тогда это коллективное тело, которое неожиданно осталось без головы, тягостно заслоняло дорогу к живому искусству, пользуясь именем и успехом художника, как цензурной заглушкой. В конце 2010-х оказалось, что Кабаков – совершенно другой субъект, чем все, что о нем писали, просто его собственного голоса не было слышно. На ютубе лежит трехсерийный телефильм-интервью Анатолия Малкина (2015), похожий на затянутый допрос. В нем хорошо виден нервно-сосредоточенный автор, полностью занятый только прагматикой, конструкцией, проектированием: знакомый тип инженера, которому как будто не хватает часов в сутках, чтобы доработаться до философа. Никакого отношения к «рынку», «институциям» и «актуальному искусству» все это не имело.

Кабаков глубоко пережил и понял пространство советских 50-х годов, весь цвет и темп этой медлительной эпохи в его полноте, не разделяя материал эпохи на высокий и низкий. Он ненавидел это время и сливался с ним. Коллекционировал его атмосферу и воссоздавал по частям, черпая из нее драму и комедию. 50-е подвели его к главному своему центру, Всесоюзной Сельскохозяйственной Выставке. Наверное, эту форму тоже можно назвать кабаковским эйдосом, ведь интуитивно он всегда опирался на идею павильона с временной экспозицией и не случайно склонялся к архаичным материалам: гипс, металл, ткань, доски, газеты, бумага, холст, живопись, рисунок. День за днем он кропотливо прорисовывал, пришпиливал и подклеивал все эти обрывки памяти к бумаге или оргалиту. Часы идут, пока кто-то их заводит. Теперь дверь в 50-е захлопнулась, и путь туда нужно искать заново.

112-8-2480.jpg
Полетели. Но не все. Фото с выставки
«Илья и Эмилия Кабаковы. В будущее
возьмут не всех». 2018. ГТГ.
Фото агентства «Москва»
Есть художники-реформаторы, провидцы. Кабаков был сценографом своей эпохи, не драматургом. Может быть, писал ее парадный портрет. Позднесоветский мир хотел быть парадным в театральном смысле, и Кабаков сначала один, потом вдвоем с женой Эмилией построил его всесторонние идеальные декорации с образцовыми музейными макетами, писал к ним стендовые инструкции и партитуры. Здесь он иногда сводил вместе два конца Нового времени – советский реализм и староевропейское искусство, рассеивая их фрагменты по огромным холстам вроде сценических кулис. Основатель постмодернизма, он готовил сцену для явления древнего ангела.

Все издания уже написали о главном вопросе Кабакова – кого возьмут в будущее, возьмут ли его в будущее, если возьмут не всех, и т.д. Но есть и более важная проблема, которую он, скажем, наметил: «Чья это муха?». Как и другие его темы, она изменилась в масштабе. Возьмут ли художника в будущее – вопрос прагматический, это как закрытая комната в квартире, куда вроде бы не попасть, но ключ подобрать можно. Но появление мухи в разграфленном мире, где все ходы записаны, необъяснимо и представляет собой именно философский вопрос. Муху направил сюда не «вахтер», не «директор школы», не «старший инженер», не «проектант», но некто невидимый и не подчиненный правилам. Тот, кто поместил сюда и самого автора. 


Читайте также


 Выставка "Савва Ямщиков и его друзья художники"

Выставка "Савва Ямщиков и его друзья художники"

0
1576
Как приготовить плов и жизнь

Как приготовить плов и жизнь

Вардван Варжапетян

О волшебных частичках, составляющих коллаж реальности

0
2671
И ничего не осталось

И ничего не осталось

Анна Лисовикова

Хиппи-автостопщики, одинокий дачник и утраченная рюмочная

0
2188
Жизнелюбие Зураба Церетели – оборотная сторона его таланта

Жизнелюбие Зураба Церетели – оборотная сторона его таланта

Григорий Заславский

К 90-летию большого художника

0
4069

Другие новости