Игорь Мощицкий
Мода на мюзиклы началась в 70-х годах прошлого века и продолжается поныне.
Однажды в середине 70-х годов прошлого века молодой режиссер Миша Виттенберг завел со мной, начинающим автором, такой разговор:
– Сейчас пошла мода на мюзиклы. Причем за основу чаще всего берут популярные названия из классики типа «Оливер», «Капитанская дочка», «Свадьба Кречинского». А немцы с китайцами, говорят, из «Капитала» Маркса мюзикл сделали, теперь к «Происхождению семьи, частной собственности и государства» с «Анти-Дюрингом» подбираются. И никому в голову не пришло, что «Голый король» Шварца это сюжет не то что для мюзикла – для мюзик-холла. Девочки в военной форме – это же типичный мюзик-холльный ход.
– Ты это к чему? – не понял я.
– Напиши мне куплеты короля и марш военизированных фрейлин.
– Написать куплеты? А дальше что? – не понял я.
– Ты напиши. А там посмотрим, что...
Разговор этот я забыл, как только вышел на улицу, но через неделю Миша поинтересовался, готовы ли куплеты. Я ответил, что для этого нет стимула, и услышал:
– Какой тебе нужен стимул? Деньги? Так ты еще не написал ничего. Или ты трясешься над каждой своей строчкой, думаешь, заплатят или нет? А как же тогда щедрость таланта? Я так думаю: если талант не щедрый – это не талант.
Чтобы избежать упреков типа «ты только болтать можешь», я сочинил куплеты короля, получившие позже название «Кровавое танго», и легкомысленный «Марш военизированных фрейлин». Миша мою работу одобрил и тут же заявил, что ему нужны как минимум еще шесть номеров: два лирических, четыре сатирических, а среди них – песенка котелка, который знает, кто ест свой обед, а кто ворованный.
– Котелок будет петь? – удивился я.
– Будет, было бы что, – ответил загадочно Миша.
Для начала я взялся за лирические номера. В то время я переживал семейную драму – родители моей юной жены полагали, что при зарплате в 150 рублей в месяц (столько же получал грузчик в винном магазине) я не достоин их прекрасной дочери. И песенки лирических героев Шварца, находившихся в схожей ситуации, я сочинил легко.
Затем я взялся за песенку котелка и в последнем ее куплете позволил себе (как мне теперь кажется, зря) завуалированную насмешку: «Отвык король за много лет от поражений и побед, / но, как положено ему, он ест чужой обед». Зато нашему со Шварцем героическому Христиану позволил высказаться как настоящему правдорубу: «Невидимый никем, кричу гостям: «Остановитесь, гости, хватит вам! / Раз пахнет воровством от ваших дел, то скоро быть беде!»
Еще я сочинил гимн королевства с таким запевом: «Мы сеем, жнем и пашем, даем отпор врагам. / Пусты карманы наши, но есть энтузиазм!» А также придумал куплеты не тускнеющего со временем первого министра с припевом: «Да, я правдив, меня правдивей нет, от правды никогда не отступлю. / Вот мой секрет за много-много лет: правда – то, что приятно королю!»
Тексты я передал Мише, полагая, что работа закончена, но он потребовал написать еще семь песенок и среди них – куплеты стукачей.
– Э, ты что? Какие стукачи, кто тебе их разрешит?
– Стукачи, стукачи! – настаивал Миша.
Спорить я не стал: режиссер – хозяин спектакля, а поскольку по жизни мне приходилось, увы, сталкиваться со стукачами, я написал от всей души:
Мы все ребята на подбор, нас набирали в спецнабор,
Мы не врачи, мы не ткачи, мы стукачи. Мы стукачи!
Нам в жизни очень повезло, мы любим наше ремесло,
Ведь это чудо из чудес – мы «тук-тук тук», и человек исчез.
И т. д.
|
|
Знакомому режиссеру пришло в голову, что «Голый король» Шварца это сюжет не то что для мюзикла – для мюзик-холла. Фото агентства «Москва» |
Слух об этой договоренности разнесся чуть ли не по всей Руси великой, растревожив многие актерские души. Мише стали звонить и безработные, и очень успешные актеры, мечтавшие явить миру свои синтетические способности. Он провел то, что теперь называют кастингом, и вскоре позвал меня на какую-то квартиру. Там в большой комнате помимо него и уже сидевшего за пианино Севы набилось довольно много незнакомых людей в возрасте от 20 до 40 лет.
– А ну угадай, кто из них кого будет играть? – обратился Миша ко мне, и я понял, что это актеры, прошедшие кастинг, которым он решил показать нашу с Севой работу.
Сева начал с «Кровавого танго» короля и удостоился лишь вежливых улыбок. Но после жалобы принцессы: «Мне все твердят, коль замуж не пойду, / то не смогу считаться патриоткой» – раздался дружный актерский смех. Еще веселей восприняла публика «Гимн королевства». А когда прозвучали слова министра нежных чувств «Легко смотрю на вещи, хоть сам я важный чин; / люблю я очень женщин и молодых мужчин», звучал уже не смех, а хохот. Однако наибольший успех достался «Куплетам стукачей».
Вдохновленные показом актеры стали регулярно посещать репетиции, пока на одну из них не явился худсовет. Председатель его, удобно устроившись в третьем ряду, поначалу с благожелательной улыбкой смотрел на разворачивавшееся перед ним действо, но постепенно стал мрачнеть.
– Зачем вам это надо, ребята? – спросил он, закончив просмотр. – Текст пьесы у вас не канонический, какие-то песенки повставляли, и в каждой по фиге в кармане, а в некоторых по несколько фиг. Послушайте опытного человека. У вас перспективный коллектив, я вам дам другую пьесу и ручаюсь – с ней вы объездите все столицы.
На самом деле ничего крамольного даже по тем временам в моих текстах не было, но доказывать это худсовету было бесполезно.
– Другую пьесу будет ставить другой режиссер, – заявил Миша категорично и вскоре покинул страну.
А через год мне неожиданно позвонил знакомый из Москвы и сказал, что Юрий Петрович Любимов мечтает о мюзикле, и продиктовал номер его домашнего телефона.
Юрий Петрович Любимов уже тогда был легендой. Полностью осознавая это, на следующий же день я дозвонился до него, и он согласился нас с Севой принять.
– Да-да. Пожалуйста, я готов, – кивнул он в сторону стоявшего у боковой стены пианино.
После 40-минутного Севиного выступления Юрий Петрович сказал:
– Не думаю, что «Голого короля» нужно превращать в мюзикл. Я люблю Шварца, Андерсена очень люблю и полагаю, что «Голый король» хорош сам по себе. Ведь именно с постановки «Голого короля» начался театр «Современник». Что нового у вас по сравнению со спектаклем «Современника»? Куплеты стукачей? Но мы уже это сделали в спектакле «Под кожей статуи Свободы».
Оценка нашей с Севой работы Любимовым ставила на ней точку; о мюзикле «Голый король» следовало забыть.
Прошло три года, и однажды мне приснилось, будто в кабинете Любимова я говорю ему: «Юрий Петрович! Я наконец написал пьесу, достойную вашего театра».
– К чему этот сон? – долго размышлял я, проснувшись, и решил – ни к чему.
Но вечером позвонил Мишин знакомый, о котором я никогда не слышал, и сообщил, что Миша сейчас в Торонто. Там под именем Майкл Витта он открыл театр для русскоязычной публики, но для полного счастья ему и его публике не хватает моих текстов к «Голому королю» (музыку к ним он помнит). Мишин знакомый был готов переправить их в Торонто «сделав с них микрофотопленку». Слово «микрофотопленка» напомнило о шпионских фильмах, и тексты я ему не передал.
А недавно Миша нашел меня по интернету. Оказывается, он по-прежнему в Канаде и все еще мечтает поставить мюзикл «Голый король». Но это уже совсем другая история.