Кукла Барби и ее дружок Кен как эффективные социальные менеджеры

Американцы не учли, создавая куклы Барби и Кена, что в США присутствуют и другие расовые типы. Фото Pxhere

Почти три года тому назад скопировал из Сети себе в архив сообщение о том, что после выхода фильма «Барби» в июле 2023 года в России заметно выросли продажи кукол Кена, друга Барби: по данным аналитиков, число покупок увеличилось на 23% по сравнению с июлем 2022-го в основном из-за интереса к персонажу Райана Гослинга. Продажи самих Барби тоже подскочили на 11%, с ростом среднего чека до 1843 руб., плюс спрос на тематические наборы (домики, аксессуары). Компания Mattel специально выпустила коллекцию по фильму, и эффект сохранился до конца года.

По какой-то ассоциации сегодня в связи с этой информацией вспомнилось, как «папа» научной футурологии американец Элвин Тоффлер в 2007 году выступал в Москве на заседании круглого стола со сложносочиненным названием «Глобальный стратегический форум «Будущее – в поисках координатора?». Кукла Барби и ее кукольный дружок Кен как раз и оказались чрезвычайно эффективными координаторами этого самого будущего, массового социального поведения. Сейчас поясню.

В 2004 году мне довелось побеседовать с российским антропологом, тогда профессором, а сегодня уже членом-корреспондентом РАН Мариной Бутовской. В «НГ-науке» этот текст вышел под названием «Кукла Барби как вершина полового отбора. Магическое соотношение 90–60–90 символизирует собой универсальную формулу репродуктивной способности женщины». Приведу небольшой фрагмент нашего разговора.

«– Если в обобщенной форме сформулировать символ женской привлекательности, то это, похоже, будет кукла Барби?

– Кукла Барби, как ни странно, действительно представляет собой такой вариант выраженной сексуальности. У нее есть все те признаки, которые действуют возбуждающе на мужчину. Здесь все продумано. Когда создавалась эта фигурка, все было просчитано правильно. За исключением одной детали.

Американцы не учли, создавая Барби, что в США присутствуют и другие расовые типы. Тем самым они сильно ущемили детей афроамериканцев и латиноамериканцев, равно как и выходцев из Азии. У маленьких афроамериканок появились даже проблемы с собственной идентичностью: девочки хотели походить на эту куклу Барби и очень часто, когда им показывали людей разных рас и просили сказать, к какой из этих рас принадлежат они сами, эти афроамериканки показывали на портреты европейцев. Проблема оказалась столь серьезной, что в итоге, после целого ряда выступлений и докладов антропологов, были созданы черная подружка Барби, а потом и подружка-индианка. Это имеет смысл, потому что, когда идет формирование гендерного стереотипа у детей, игрушки, конечно, очень сильно влияют на этот стереотип.

Правда, говоря о случае с Барби и ее новыми вариантами, нужно заметить, что выпуск кукол с темным и смуглым цветом кожи, темными вьющимися и волнистыми волосами не решил проблему полностью. Неучтенными оказались типичные для афроамериканок, индианок пропорции тела. Надо думать, что эту проблему также будут активно обсуждать американские антропологи, и владельцы кукольного бизнеса вынуждены будут принять и эти рекомендации ученых».

Но оказалось, что не только американские антропологи и владельцы кукольного бизнеса, но и современные российские законодатели втянулись в эту сугубо, казалось бы, антропологическую «игрушечную» тематику.

«В СССР – 150 миллионов жителей, из них одна четвертая – дети. Им нужно дать игрушку, много игрушек...»  Обложка журнала «Советская игрушка, 1931 год

В общем, как отметила председатель комитета Госдумы по развитию гражданского общества Яна Лантратова, современные игрушки становятся инструментом гибридной войны. Через них детям навязывают чуждые ценности, ломают систему координат, с которой они входят в жизнь. Под влиянием западной культуры они становятся все более агрессивными. «Клыки, рога – это стало уже нормой. Детям специально стирают границы добра и зла, подменяя одно другим».

До сих пор государственный стандарт регулировал только механические параметры «мертвой материи» игрушек: механическая и физическая безопасность; химическая безопасность; пожарная безопасность; электрическая безопасность; гигиеническая безопасность; радиационная безопасность; безопасность упаковки; маркировка и инструкция.

Опять же по ассоциации вспомнилось архетипическое из знаменитого стихотворения Агнии Барто «Мишка»:

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Все равно его не брошу –

Потому что он хороший.

Классика! Написано в 1940 году.

Или в другом, не менее архетипическом стихотворении-песенке:

Спят усталые игрушки,

книжки спят.

Одеяла и подушки ждут

ребят.

Даже сказка спать ложится,

Чтобы ночью нам

присниться.

Ты ей пожелай: «Баю-бай!»

Советская поэтесса Зоя Петрова написала эти строчки специально для заставки передачи «Спокойной ночи, малыши!» в 1964 году; музыку сочинил Аркадий Островский, и песня стала колыбельной-классикой.

Ностальгия по детству? Да, она. А в научной терминологии – антропоморфная трансформация искусственных объектов, в нашем случае – игрушек. Тот самый педагогический, воспитательный эффект. Причем без всякой «геополитической актуальности». На все времена…

Что скажу. Современные российские законодатели отнюдь не оригинальны. В 1931 году в СССР вышел первый выпуск сборника «Советская игрушка». Вслушайтесь и вчитайтесь – какая серьезная организация стояла за этим издательским проектом: Междуведомственный научно-художественный совет по игрушке и игровым материалам Всекомпромсовета и Государственного музея игрушки. Захватывающее чтение. Какие бескомпромиссные требования звучали! Приведу несколько отрывков из редакционной статьи:

«В СССР – 150 миллионов жителей, из них одна четвертая – дети. Им нужно дать игрушку, много игрушек... Рынок и давал нашим детям эти игрушки, но делал это так, что повсюду слышен решительный протест против существующего ассортимента игрушек. Широкая советская общественность бьет серьезную тревогу по поводу того вреда, который приносит нашим ребятам современная игрушка.

Ведь, как это ни странно, но игрушки теперь, на четырнадцатом году революции, остались почти теми же, чем они были и раньше. Как будто не было Октября, не было революции, не произошло огромного перелома во всем строе нашей жизни и быта.

Дети, которых теперь должна обслужить игрушка, совсем не те, чем они были полтора десятка лет тому назад. В их интересах, настроениях, установках произошел колоссальный сдвиг.

Десятки тысяч тракторов бороздят колхозные и совхозные поля, а на рынке мы до сих пор не имели игрушки-трактора, играя с которым ребенок мог бы получить представление о тракторе и о его функциях. Нет на рынке и более примитивных орудий производства, нет типичной обстановки колхозного и совхозного хозяйства. Если же и найдется случайно какая-нибудь часть этого хозяйства, то она наверняка не пригнана к другим частям той же обстановки.

В целом же «Советская игрушка» должна пропагандировать игрушку как орудие коммунистического воспитания, как мощное средство воспитания будущего строителя и борца за коммунизм» (полужирный шрифт – в оригинале).

Кстати, этот первый выпуск сборника «Советская игрушка» оказался и единственным.