Анастасия Емельянова Лет пятнадцать назад мы были не такими, как сегодня, – верили, что «все образуется», ждали милостей от истории и рассуждали, мягко говоря, наивно. Сегодня пыль иллюзий рассеялась, жизнь более или менее устоялась и, в общем, стало примерно ясно, на что можно рассчитывать в ближайшем будущем. Преимущественно сценарий такой: ходить на работу, ходить домой, ходить в магазин, ходить в банк отдавать кредит, ездить в отпуск. Жизнь расписана на сто лет вперед, и чем дольше ты живешь, тем незыблемее становится ее расписание.
Курс на «стабильность» (которая, подобно «разрухе», существует главным образом в головах) обернулся курсом на усыпление нации. Перед массмедиа поставлены конкретные задачи – отвлекать, развлекать и внушать иллюзии, а в идеале – «прививать дух индивидуализма».
Неудивительно, что и в литературе воцарился соответствующий тип героя: фрустрированный клерк, жуликоватый бизнесмен, «девушка с Рублевки» – невротики потребления. Они свободны от нравственных и социальных проблем, они существуют только ради демонстрации декораций своей среды обитания – того, что называется «стилем жизни». Вот если бы Лермонтов потрудился написать, у кого и как одевался Печорин, сколько тратил, в каких интерьерах жил и куда ездил отдыхать, это еще можно было бы читать, а так...
Поверхностный и самодовольный массовый «герой нашего времени» является законным наследником «серьезной литературы» 15-летней давности. Отчего-то случилось так, что перестройка не подарила нам внятного действующего героя, достойно переживающего все нелегкие превратности времени вместе со своей страной. Она оставила нам в наследство тип инфантильного, вечно всем недовольного, отчаявшегося человека, лишенного высокой мотивировки и желания действовать в актуальной реальности. Асоциальный тип стал хорошим тоном «серьезной литературы» и в готовом виде перекочевал в литературу массовую, поменяв только одно – пресловутый «стиль жизни».
Ответственность за это лежит на творческой интеллигенции. Растерянная и совращенная посулами «лучшей жизни», она не выполнила своей исторической социальной функции – быть проводником идей и образцом требовательного отношения к себе. Ее сословный снобизм и нежелание выходить за рамки своего привычного, уютного пространства – с прокуренной кухни, в итоге лишило нацию исторических и культурных ориентиров.
Писатель-интеллигент, не принуждаемый новой властью изучать жизнь других сословий, а проще говоря – народную жизнь, заперся в узко очерченном кругу «элитарной литературы». Однако, несмотря на это, люди в стране не вывелись, они живут, надеются и даже хотят читать. Они не проводят времени в казино и соляриях и не упиваются своим «высоким изгойством». Они работают, воспитывают детей, им не все равно, что будет со страной – они отсюда никуда не уедут. Эти люди – соль земли и главный смысл существования государства. Пятнадцать лет они прожили без внятного положительного героя – это очень много. Пришло время сказать: мы не можем ждать милостей от истории, взять их – вот наша задача.
На повестке дня личность, пережившая эпоху перераспределения ценностей и сохранившая себя в лучших качествах. Речь о реалистичном, узнаваемом и понятном каждому типаже.
Одним только портретным сходством с физиономией современника делу не поможешь – пришла пора идеального героя. Это человек зрелый, но энергичный. У него было нормальное советское детство и перестроечная юность, в девяностые он выживал, как мог, – поменял профессию, место в жизни, но не себя. Он устоял, пронеся через испытания и искушения свою правду, веру, любовь и призвание. Приобретя бесценный жизненный опыт «эпохи перемен», он возвращается к себе помудревшим. Он напоминает читателю о непреходящих ценностях, показывает пример достойного осознания, преодоления и проживания обстоятельств, коими поверяется в человеке высокое начало, то есть душа.
Задача героя – не «развлекать», а внушить современнику веру в силу своей нравственной правды, в свою абсолютную ценность для времени и для людей. Правда героя – не в соответствии настоящему, а в ответственности перед будущим. Каждый его шаг оставляет след.
