О правилах гигиены в джунглях

Совершенно ясно, что цивилизация майя была одной из самых чистоплотных цивилизаций в мире.
Фото с официального сайта фильма

Поначалу расслабляешься – перед тобой канал «National Geographic», на котором всласть размалеванные аборигены майя ведут свою нехитрую жизнь. Одна из главных радостей этой жизни – завалить тапира и с хохотом распределить его внутренности. Тебе, Лапа Ягуара, – сердце, тебе, Крадущаяся Пантера, – печень, а тебе, Тупой Конец, – ясно что. Дружный аборигенный хохот, веселая деревня, теща-сволочь, ритуальные танцы, любовь под лианами.

Слишком все хорошо, чтобы хорошо кончиться. И правда – кончается «National Geographic» нападением на деревню более продвинутых майя из большого города, жестоких рабовладельцев, приносящих богам в жертву свежеубиенных людей, предварительно вырвав им сердце и дав агонизирующей жертве на него полюбоваться. Сердце летит с высоты верхушки пирамиды в скандирующую, уродливую, гнилозубую толпу, следом за сердцем летит отрубленная голова, далее – обезглавленное тело. По ходу дела заметим, что огромные города с каменными домами, водопроводом, пирамидами, тысячами рабов и проч. находились километрах в десяти от наивных майя-пейзан, и нападение злобных рабовладельцев стало для них неприятной неожиданностью.

Долгий историко-этнографический экскурс Мел Гибсон проводит с такой же дотошностью и аккуратностью, с какой пытался переводить на язык кино Священное Писание. Непримиримый педант Гибсон заставил говорить героев на языке древних майя и строго-настрого запретил какой бы то ни было перевод, кроме субтитров. В скобках заметим, что цивилизация майя погибла задолго до прихода испанцев, но надо ли обращать внимание на несовпадение всего лишь в несколько веков?

Поиграв в этнографические игрушки, Гибсон перешел к главной части «Апокалипсиса». Представьте себе, что вы смотрите пародию на классический американский блокбастер, действие которого происходит в джунглях, – и ваше отношение к новой режиссерской работе Гибсона станет существенно добрее, как если бы вы отнеслись к ней с самого начала всерьез. Главный герой, Лапа Ягуара, вырывается из плена жестоких продвинутых майя и бежит спасать беременную жену и маленького сына, которых спрятал в глубокой яме возле родной деревни. Он бежит подобно гепарду, тело его сильно и гибко, реакции мгновенны, ум его, воспитанный в схватках с тапирами, изобретателен.

Вооруженный до зубов десяток преследователей со злыми размалеванными лицами один за другим, словно десять негритят Агаты Кристи, находят свою лютую смерть от изощренной Лапы Ягуара. И если вас не сильно беспокоят несущественные детали, то не обращайте внимания на то, что герой насквозь проткнут здоровенным копьем. Поверьте, настоящему майя никогда не мешали раскуроченные в хлам внутренние органы, они, похоже, наоборот, придавали сил, как Лапе Ягуара, который с каждой минутой бежит все быстрее и соображает все изощреннее.

Свидетельства очевидцев до нас не дошли, но совершенно ясно, что цивилизация майя была одной из самых чистоплотных цивилизаций в мире. Режиссер не посвящает нас в детали, но совершенно очевидно, что каждую свободную секунду Лапа Ягуара тратит на гигиенические процедуры, даже после сидения по макушку в болоте он не позволяет себе появиться перед зрителем с немытым лицом и грязными ногтями. Впрочем, может, это у них семейное – жена Лапы Ягуара, хоронясь от врага в яме уже с двумя детьми, подобно радистке Кэт, чистенько умыта, а волосы на голове аккуратно подобраны и лежат, как в рекламе шампуня.

Гибсон прямолинеен, как учительская указка. Ему очень хочется научить мир жить правильно. Вся эта на два с половиной часа назидательная скотобойня, вся эта сюжетная несуразица, не пришей кобыле хвост аутентичная речь – все это с надрывным упорством грозит нам строгим пальчиком Мела Гибсона: «Единый народ непобедим, посмотрите на майя – так будет и с нами, если мы позволим себе и дальше истреблять друг друга». Так что испанцы просто подплыли и взяли измученных и морально разложившихся аборигенов тепленькими. Занавес. Все умиленно рыдают, испанцы просят прощения у индейцев, евреи – у христиан, Гибсон – у евреев, а все остальные – у исчезнувших майя, на которых оскароносное Храброе Сердце обкатывает свой гуманистический пафос.