0
4155
Газета Культура Интернет-версия

10.06.2008 00:00:00

Евгений Халдей: второй штурм Берлина

Тэги: выставка, война, фотография


Каждому времени года присуще свое выставочное настроение. В июне хочется входить в прохладные залы и наслаждаться тишиной, убегая от суетливой праздничности летних дней. Немного отдыха вдали от красок и света. Немного размышлений наедине с самим собой. Немного беспечности.

Казалось бы, именно такой могла бы быть какая угодно выставка черно-белой фотографии. Какая угодно, но не Евгения Халдея. Знаменитого российского фотографа, подарившего родине и Сталину фотографию солдата, водружающего советское знамя над Рейхстагом. Сейчас более 200 его работ показывается в самом значительном – имени Мартина Гропиуса – выставочном зале Берлина.

При входе налево – целая стена посвящена знаменитой фотографии начала мая 1945 года. Вернее, ее ретушированию. Известно, что Халдей прибавил к оригинальному фото клубящееся облако дыма и закрасил вторые часы на правой руке офицера, стоящего у ног знаменосца. Для немцев – важная деталь. Хоть немного оправдания собственной исторической ошибке – эта немыслимая деталь. Русские пришли в Берлин, чтобы грабить, – можно часто услышать от старожилов на территории бывшего Западного Берлина и от патриотично настроенной молодежи. Вот и трофейные часы – знак алчности «освободителей». Поэтому ретушь описывается подробно: рядом с оригиналом – три фотографии – три стадии ретуширования.

Выставку Халдея нельзя было не начать с этого фото. Но нужно ли было – так? Возможно, это дань общественному мнению, устоявшимся мировоззренческим клише современной Германии.

Однако в следующем зале посетителю придется убедиться в непредвзятости организаторов. На одной из фотографий запечатлена странная смерть. Военный фотограф Халдей часто фотографировал убитых – русских в Сталинграде, евреев в Румынии, немцев в Берлине. Причем фотографировал по-своему: на одном фото убитый подросток будто заснул – прислонился к стене, а в руках у него живая курица. На другом – голова и нога в сапоге с краю воронки от бомбы – «Всё, что осталось от немецкого солдата».

Но тут – особая фотография. На лавочке сидит женщина с круто запрокинутой головой, рядом в той же позе мальчик, на скамейке лежит девочка, а на газоне напротив – мужчина. На сопроводительном листке приведены слова очевидца: «Это были не русские, это он сам». Что – сам? Немецкий националист застрелил себя и свою семью в парке Тиргартен перед Рейхстагом. А вышедший сразу после этого страшного жеста отчаяния Халдей зафиксировал содеянное на пленку. Причем показал его post factum так, что хочется ненавидеть войну и любить друг друга.

Не будучи пафосными, военные фотографии Халдея вызывают бурю чувств. В его портреты – будь то советские солдаты или Гиммлер на Нюрнбергском процессе – хочется всматриваться снова и снова. Неуловимость зла и добра? Демонизм страсти и спокойствие от сознания выполняемого долга? Как смогли нехитрая фронтовая лейка и дешевая желатиновая пленка передать глубинные чувства? Как удавалось Халдею своими простыми фотографиями вести зрителя к философским размышлениям?

Может быть, это именно лаконичность и мастерство детали. Вот три девушки в военной форме. «Ночные ведьмы» на отдыхе... Нежные, хрупкие, красивые создания. Рядом устроители выставки объясняют: эти девушки по ночам вселяли панический страх в немецких летчиков, они выключали моторы и, паря в воздухе, сбрасывали вниз тонны бомб. Элегантные дамы в березовой роще на послевоенном фото рядом – две из тех самых грозно-нежных девушек.

В одном из залов в соответствии с современной выставочной модой интерактивной презентации крутится фильм о Халдее и с Халдеем. Можно смотреть и слушать, что когда-то говорил перед своими фотографиями ушедший из жизни в 1997-м автор. А он рассказывал немцам о военных снимках. И признавался: «Мыслимое ли дело, что о взятии Берлина рассказали три еврея – Кармен, Данилевский и я?» На одной из фотографий эти трое сняты перед Бранденбургскими воротами.

Еврей Евгений Халдей снял в Берлине пленных немецких солдат. Простые молодые парни. На их лицах – стыд и раскаяние. Единственная мысль фотографа: ребята, хорошо, что вы уцелели. Что мы уцелели.

Однажды Халдей изменил своему принципу ретуширования и создал свою кулису сам: просто поджег военную комендатуру вермахта в одном из сел. Фотография получилась аутентичной: на первом плане попирающий немецкий военный штандарт русский солдат, сзади – дымящаяся комендатура. Халдей рассказывал, что она сгорела дотла, только угольки остались. Такой была военная карьера Евгения Халдея.

А что после войны? Послевоенные фото не принесли Халдею той же эйфории славы, как его мурманские солдаты на ночном марше – один к одному, строго и молча шагающие в тумане, – или его берлинское знамя над Рейхстагом. В газете «Зюддойче цайтунг» так описывалось послевоенное творчество Халдея, представленное на выставке: «Некоторые из его до- и послевоенных фотографий показывают жизнь, которая кажется идиллией и не соответствует нашему знанию о терроре в государстве ГУЛАГа». Как и раньше, немецкая публика ожидает от любого почитаемого немцами российского или советского деятеля искусства необузданной критики общественного режима.

Критика у Халдея есть. Но она опять же в тончайших деталях. Например, в портрете партийного лидера Советского Севера: на лице – одни отражающие солнце очки, глаз не видно. Получился человек-робот или не-человек. На другом фото – ряд детских кроватей на лугу. Кровати железные, дети должны спать, потому что рядом сидит нянечка. В переводе с немецкого фотография называется «Летняя детская клиника». Строевой, почти военный порядок и тут – на фоне заливных лугов. Этот символ авторитарного государства – не критика?

И все же отчасти правы немецкие журналисты. Где-то есть в душе Халдея восхищение русской природой, российскими людьми, живущими и выживающими в страшнейших условиях, производящими духовные ценности вопреки – а может быть, благодаря? – запретному стилю жизни. Это – в фотографиях рабочих и крестьян, в неспешной фиксации простого бытия обыкновенного человека.

В повествовательности снимков Халдея нет героизации строя. Не поэтому ли фотограф, долгое время проработавший в «Советской культуре», не нажил особого добра? На одном из стендов выставки показана его микроскопическая однокомнатная квартира. Тут вам и стол, и койкоместо, и рабочий угол. Тихая пристань гения фотографии, в которой он производил на свет свои шедевры. Служенье муз не терпит суеты? Снискав мировую славу, Халдей остался скромнейшим человеком.

Может, он был прав. И право оказалось время. После своей смерти Евгений Халдей еще раз взял Берлин.

Берлин


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Ольга Соловьева

Бюджет оплатит закупку лекарств от разных форм гепатита

0
1049
Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Партийные кандидаты показали патриотические чувства и локальные успехи

0
1054
Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Анастасия Башкатова

Автовладельцы ищут способы сэкономить на запчастях и ремонте

0
1023
Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Екатерина Трифонова

Нелегальный мигрант попытался найти защиту у Конституционного суда РФ

0
956

Другие новости