Евгений Зайцев: "Самое сложное – каждый день играть любовь"

«У руля» мюзикла. Фото предоставлено пресс-службой Stage Entertainment

Жанр оперетты и мюзикла, как говорят специалисты, в России претерпевает кризис: оперетта нуждается в реконструкции, бродвейский продукт только приживается, а собственный – рождается и развивается. Лакмусовой бумажкой часто служит фестиваль «Золотая маска»: несколько лет назад в этих жанрах не присудили ни одной награды. Тем не менее бывают и бесспорные случаи – как, например, лауреат последнего фестиваля Евгений ЗАЙЦЕВ. Этим летом его можно увидеть в роли Рауля в мюзикле «Призрак Оперы». О своих персонажах и о том, как складывалась его карьера, артист рассказал корреспонденту «НГ» Марине ГАЙКОВИЧ.

– Евгений, за роль Чаплина в одноименном мюзикле вы получили премию «Золотая маска». Как вы готовились к этому проекту? Каково это – прожить на сцене жизнь великого артиста?

– Это было очень волнительно. После того как прошел кастинг, я здорово испугался, так как роль очень ответственная. Отвлекусь: я очень люблю кастинги, заряжаюсь энергией, мне нравится этот волнующий адреналин. И всегда интересно наблюдать за партнерами.

На третьем этапе, когда нас оставалось трое, это было что-то незабываемое. У меня были блестящие конкуренты, коллеги – Астемир Апанасов и Ваня Корытов. На последнем отборочном этапе, когда мы должны были делать домашние задания (этюды из фильмов Чаплина, пантомимы), один начинал, другой подхватывал (а на сцене были одни Чаплины, это очень забавно выглядело!), я смотрел на своих партнеров, и мне уже сам этот процесс очень нравился – и не важно, пройду я или нет.

Но я всегда иду до конца: получится – здорово, нет – иду дальше. Так вот, когда я узнал, что меня утвердили, я испугался. Впервые мне предстояло играть реального персонажа. Были в моей практике исторические – Петр Третий, Павел Первый, но они все же отдалены временной дистанцией от нас. А Чаплина знают все.

Я очень тщательно готовлюсь к роли. Посмотрел все фильмы Чаплина и о нем, прочел автобиографию, дневник его второй жены Литы Грей. Мне нужно было залезть в его шкуру и найти для себя манки, то, что я смог бы применить в нашем спектакле. Процесс подготовки был очень интересным, познавательным даже. Я встал на канат, мой знакомый свел меня с Запашными, и я репетировал в Цирке на проспекте Вернадского. А то, что происходит в цирке, – отдельный мир. Ты стоишь на канате, а вдруг кричат: «Бегемоты!» Выбегают бегемоты, делают круг по манежу. За ними – собачки. Тебе нужно концентрироваться, а там интересно, там жизнь под тобой кипит! Для этого же спектакля я начал кататься на роликовых коньках. А скрипочка? Со скрипкой я встречался в нескольких спектаклях («Екатерина Великая» и «Храни меня, любимая»), но здесь мне предстояло исполнить настоящую сольную партию. Так что я купил скрипку и начал ходить на уроки. Мне нравится осваивать что-то новое: не знаю, получится ли, но сам процесс увлекает.

– И какие же манки вы нащупали в процессе подготовки роли? Кажется, походочка, усики, тросточка, котелок – и вперед!

– И так, и не так. Походка и мимика, конечно, самое сложное. Но у нас спектакль больше не о Чаплине–Бродяге, а о жизни этого артиста. Это был человек, постоянно идущий вперед, в этом мы с ним похожи. У него была мечта, была цель, но на самом деле, как мне кажется, он хотел найти себя. В спектакле этот мотив читается скорее как найти семью, заполнить ту пустоту, которая осталась в его душе после потери, или, точнее, болезни матери. Он пытался забыться – через творчество или любовные утехи отойти от этого. Я это трактую как поиски самого себя. Об этом история. И о творчестве, конечно. У Чаплина нет ни одного фильма, где был бы намек на пошлость. Все его картины были сделаны с любовью, с добром, с огромным количеством юмора. У него всегда был блокнот под рукой, и он записывал какие-то случаи из жизни, мысли, даже ночью. Я взял это себе на вооружение, для творческой копилки полезно. Я люблю людей и психологию. Мне хочется понять и себя, и окружающих, их реакции – и к тому же это можно использовать в профессии, актерство и психология – вещи близкие. А манками у меня весь сценарий исписан. Когда я работаю над ролью, я влюбляюсь в персонажа. Ищу светлую сторону, персонаж – даже если и отрицательный – никогда не плоский. В Чаплине было больше добра, позитива, юмора, больше энергии жизненной. Но вспышки гнева, ярости, поиска присущи каждому гению.

– Сейчас вы играете Рауля в мюзикле «Призрак Оперы». PR-менеджер театральной компании Stage Entertainment сказал, что вы практически единственный исполнитель этой роли. Что особенного в этом персонаже?

– Возможно, это самоуверенно прозвучит, но мне кажется, он должен быть настоящим. Я тоже задумывался о том, каким должен быть Рауль. Когда мы ездили в Лондон на встречу с композитором Эндрю Ллойд Уэббером, мы посетили мюзикл «Призрак Оперы» на Вест-Энде, в театре Ее Величества, где он идет уже практически 30 лет без перерыва. Там же я познакомился c артистом, исполняющим роль Рауля. Он, кстати, играл и Принца Эрика в «Русалочке».

– Тоже ваша роль. Схожий типаж?

– Считается, да, типаж. Но я заранее подготовил вопрос и спросил его, в чем же различие между Принцем Эриком и Раулем. Он ответил, что Рауль – более зрелый, чем романтический Эрик. Но доля романтики в нем все равно присутствует, от нее никуда не деться. И я как раз за романтическую трактовку, ведь и роман Гастона Леру, и весь наш спектакль пропитаны чувством, этим они и интересны. А еще он добавил, что Рауль – военный человек, человек слова и чести. Я это тоже принимаю. Но мне этого было недостаточно, мне нужно было что-то еще найти. В первую очередь, полагаю, Рауль должен быть настоящим, он должен внушать доверие – и зрителю, и самому себе. Он после долгой разлуки встречает Кристин, просыпается интерес, который он сначала, может быть, не воспринимает как заявку на что-то большее. А потом, как бы это «розово» и сладко-приторно ни звучало, он влюбляется. Вот что самое сложное! Играть каждый день любовь. Но и самое интересное. Быть героем – не менее сложно, чем играть комического персонажа. Я порой ловлю себя на мысли: 300-й спектакль, сегодня нужно сыграть любовь, говорю я себе. И думаю: действительно, каждый день, снова и снова мне нужно играть любовь. Благо разные партнерши, плюс каждый день в жизни происходит что-то новое. И каждый раз я эту ситуацию проживаю по-разному: помогает опыт, приобретенный за день. Чтобы найти вдохновение, я подкладываю какие-то реальные события, которые меня беспокоят, в эту историю.

– По ходу спектакля вы прыгаете в бездну в темноте с трехметровой высоты. Приходится поддерживать физическую форму?

– Обязательно. Два раз в неделю пилатес, каждый день занимаюсь дома. У меня было такое – первые месяцы отказывала поясница, однажды вообще встать не мог. Но начал тренироваться, и меня быстро поставили на ноги. Действительно, если ты не в форме, то быстро сломаешься. Перед спектаклем у нас обязательная распевка, а у меня еще и разминка. Понимаю – если неудачно прыгну с трехметровой высоты, закрою себе ближайшее будущее. Но это неотъемлемая часть профессии. Физическая форма – это и настроение, и визуальное восприятие зрителем, это тоже важно, плюс безопасность.

– В Москве вы сразу попали в «обойму» компании Stage Entertainment, работаете в основном в лицензионных постановках. В Свердловском театре музыкальной комедии, напротив, имели дело с сочинениями наших авторов, Александра Пантыкина прежде всего. Как думаете, есть ли будущее у российского мюзикла?

– Конечно. Русский мюзикл развивается – со своей скоростью, конечно. Бродвейская культура зародилась намного раньше, у них другая школа. Я рад, что в своем творчестве столкнулся и с отечественным мюзиклом, и с бродвейским. После школы у меня был выбор – идти в музыкальное училище на класс гитары или вокала – либо в театральный. Педагог в театральной студии посоветовал идти в театральный институт на отделение музкомедии, где все можно – и петь, и танцевать.

– ...И на гитаре играть…

– Да, все что угодно, как практика показывает. И у меня лампочка загорелась, я так и сделал. И Кирилл Стрежнев, наш мастер, главный режиссер театра, пригласил меня на втором курсе в один из спектаклей. Сначала были маленькие роли – почему-то мне все время пьяниц давали – а потом появились главные роли в спектакле «Храни меня, любимая», «Силиконовая дура», «Мертвые души», и я полностью погрузился в работу. Такого не было еще в практике театра, чтобы под артистов писали роли.

– А под вас писали?

– Чичиков, Митя Агеев в «Силиконовой дуре» – эти роли Александр Пантыкин и Константин Рубинский писали для меня.

– Как вас в таком случае из театра в Москву отпустили?

– Это очень интересная история, наверное, сегодня уже можно ее рассказать. Мы приехали в Москву на «Золотую маску» с «Мертвыми душами», и у нас оставался один свободный день перед закрытием фестиваля. В это время здесь проходил кастинг на мюзикл «Звуки музыки», и я решил показаться. Уже когда вернулся в Екатеринбург, узнал: прошел во второй тур, съездил еще раз в Москву, прошел в третий… Никому в театре я об этом не говорил. В то время я уже думал по поводу Москвы, но хотелось конкретной зацепки. В театре было все очень хорошо в творческом плане – любимые партнеры, огромный спектр ролей… В общем, когда я получил роль в «Звуках музыки», надо было принимать решение. В итоге я пришел к Кириллу Савельевичу, и он мне вообще ничего не сказал, ни слова. Я ожидал, что на меня накричат, а мой мастер ничего не сказал. Но после все-таки благословил меня. Мы договорились, что я буду приезжать еще полгода, пока будут вводиться новые артисты на мои роли.

После «Звуков музыки» был кастинг на «Русалочку», я снова получил главную роль. Вы представляете себе, как проходят кастинги?

– По моим представлениям, если ты уже в системе Stage Entertainment, то шансы удваиваются.

– Нет, все сложнее. Даже если ты подходишь по профессиональным навыкам, но не подходишь по типажу или не совпадаешь с видением режиссера, то роли не получишь. Иностранную творческую команду, которая отбирает актеров и ставит мюзикл в России, вообще не интересует твое прошлое – звезда ты или нет, имеют значение только профессионализм, внешние данные, артистизм. Поэтому думать, что если ты в обойме, то работа тебе обеспечена на...дцать лет, неправильно.

– Сейчас вы куда-то пробуетесь?

– У меня впереди еще один сезон мюзикла «Призрак Оперы», который даже сейчас, летом, идет шесть раз в неделю и собирает аншлаги. Поэтому у меня нет возможности быть занятым еще где-то.

– Не удивлюсь, если вы уже задумываетесь о следующем этапе. Екатеринбург, Москва, Лондон, Нью-Йорк. Так?

– Не скрою, такие мысли есть. Режиссеры говорят, есть такая возможность. Но что бы ты ни окончил в России, там нужен их диплом. Я работаю в этом направлении.   n