Завтра пройдет очередное Общее собрание Российской академии наук. До сих пор РАН остается самой крупной научной организацией в мире – около 50 тыс. только исследователей. По привычке накануне этого мероприятия обозначается всплеск интереса к этой организации и к российской науке в целом.
Увы, интерес этот все реже и реже бывает спровоцирован собственно научными достижениями академических организаций. По экспертным оценкам, средняя российская научная статья цитирует в 1,5–2 раза меньше, чем статьи ученых из других ведущих стран. 5% – доля самых цитируемых российских статей по физике, у США этот показатель – 50%. Констатация этого факта стала уже стандартной.
У академиков на это тоже ответ стандартный: с 1991 года финансирование РАН сократилось в 15 раз; доля финансирования науки в российском ВВП – 1%, как в развивающихся странах.
Но в этом-то и парадокс: сегодняшняя РАН почти идеально вписывается в экономические реалии страны. Недаром типичные заявления представителей руководства академических институтов сводятся к тому, что, мол, мы живем в условиях недостаточного финансирования 20 лет и научились выживать и глупо требовать реформу только от РАН┘
В свое время очень точно подметил методолог Георгий Щедровицкий: «┘Управлять можно только развитием, а управление функционированием есть бессмыслица».
Но в этом году, похоже, вялотекущая дискуссия о судьбе академической формы организации науки в РФ приобретает новую конкретику. Академик Александр Дынкин недавно заявил: «Власть выбрала курс на ликвидацию РАН и на поддержку вузов – это политическое решение».
Если без эмоций, то действительно нельзя не заметить крен властного интереса в сторону университетской науки. Госбюджетное финансирование РАН с региональными отделениями, на которую традиционно приходится почти половина расходов на науку гражданского назначения, в 2010 году урезано примерно на 3,5 млрд. руб.
В апреле этого года премьер-министр Владимир Путин заявил в Новосибирске о целом комплексе мер по поддержке научных исследований в вузах: не менее 38 млрд. руб. до 2012 года.
Конечно же, де-юре решения «закрыть РАН» никто не принимал и вряд ли примет. Но де-факто очевидно, что государство приступило к созданию новых, не связанных с академическими структурами, каналов финансирования фундаментальной науки. Логика государства здесь понятна: исследовательские университеты как субъект конкуренции за преподавателей, студентов, деньги. Параллельно – создание механизмов независимой оценки эффективности научных исследований.
Действительно, очевидно, что сегодня в стране создаются параллельные традиционной академической науке структуры. «Будет происходить перемещение лабораторий в вузы, – прогнозирует ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев. – Там, в вузах, будет создаваться критическая масса исследователей». В пользу такого варианта говорит и международный опыт организации фундаментальных исследований. В США, например, большая часть исследований делается примерно в 150 исследовательских университетах.
Другое дело, что в России частных денег в научных исследованиях и прикладных разработках на порядки меньше, чем в тех же США и ЕС. Тем жестче будет за них конкуренция. Готова ли к такому развитию событий РАН? Вряд ли подобный сценарий станет предметом серьезного анализа на предстоящем Общем собрании РАН. Об этом говорит и повестка дня: 1. Вступительное слово президента РАН Ю.С.Осипова. 2. Утверждение Отчета о деятельности РАН за 2009 год...
А возможные академические инициативы по так называемому самореформированию РАН на этом фоне окажутся в лучшем случае паллиативом.
Татьяна Астафьева 
