Федор Олегов ТЕОРЕТИЧЕСКИ акция, проводимая в Чечне объединенной группировкой федеральных войск, могла бы завершиться более безболезненно в случае, если бы взаимодействие Москвы с властями Грозного было бы хоть сколько-нибудь эффективным. В воскресенье президент Чечни Аслан Масхадов, на которого Москва делала ставку практически с 1996 года, распространил заявление, согласно которому российскому руководству и международному сообществу предлагается план мирного урегулирования обстановки в этой северокавказской республике. По мнению Масхадова, для начала неплохо было бы "прекратить боевые действия, в первую очередь ракетные и артиллерийские обстрелы и бомбардировки", а также "отвести войска по периметру территории Ичкерии". Тем не менее представляется, что в свете предвыборной кампании в России ни один здравомыслящий политик не сделает подобных шагов в ущерб своему политическому рейтингу.
Далее Масхадов предлагает "вернуться к основам взаимоотношений, предусмотренным договором о мире между Россией и Чечней от 12 мая 1997 года". Между тем этот документ был подписан до заключения Хасавюртовских соглашений и, естественно, не учитывал расстановку сил в регионе. Одновременно в обращении Аслана Масхадова подчеркивается, что "Чеченская Республика категорически отрицает причастность к террористическим актам как явлению, чуждому чеченскому народу, и берет на себя обязательства взаимодействовать со всеми странами мира, в том числе и с Россией, в борьбе с терроризмом с учетом мировой практики".
Естественно, что осуждение терроризма в заявлении Масхадова прозвучало в немалой степени из-за событий в Дагестане. Впервые чеченский президент открыто осудил действия столь влиятельных Шамиля Басаева и Хаттаба и обязался "не допускать создания и функционирования на территории Ичкерии любых незаконных вооруженных формирований, учебных центров, военных баз". Здесь будет небезынтересным отметить, что Масхадов, по всей видимости, несколько поторопился с обещаниями. Во-первых, очевидно, что президент в Чечне выполняет чисто формальные функции и не обладает реальной властью. Во-вторых, если говорить об учебных центрах на территории Чечни, то принадлежат они отнюдь не Масхадову лично, а тем чеченским деятелям, которые располагают экстремистски настроенными формированиями, состоящими, кстати, не только из лиц чеченской национальности.
Кроме того, Масхадов предложил России "создать совместную комиссию для расследования дагестанских событий". Представляется, что и тут чеченский президент несколько опоздал с инициативой, поскольку событиям в Ботлихском и Цумадинском районах Дагестана и в Кадарской зоне и так уделено немалое внимание как со стороны Махачкалы, так и Москвы.
Принципиально новым выглядит то, что Масхадов предлагает Москве своеобразные посреднические услуги по борьбе с терроризмом и организованной преступностью на Большом Кавказе - сформировать миротворческие силы под единым командованием и систему взаимодействия правоохранительных органов. Нежизнеспособность этой идеи очевидна хотя бы исходя из того, что миротворческая деятельность Москвы приносит результаты в зоне грузино-абхазского противостояния, конфликт же между Москвой и Грозным не является межнациональным, а исключительно территориальным.
Между тем война продолжается. Вчера поступила информация, согласно которой за весь период операции в Дагестане и Чечне федеральные войска потеряли 125 человек убитыми. Как сообщил первый заместитель начальника Генштаба ВС РФ Валерий Манилов, сейчас в соответствии с существующим законодательством к проведению боевых действий в Чечне привлекаются солдаты, отслужившие не менее полугода.
Дарья Гармоненко 