Смелый шаг к экологической катастрофе

Надо организовать обследование и паспортизацию существующих дренажных систем.
Фото Владимира Захарина

Гидрология, мелиорация, грамотное водопользование – эти темы мгновенно стали популярны в России минувшим летом. Повод очевиден – гигантские пожары, практически на всей европейской территории страны. О проблемах, которые вскрыла нынешняя климатическая аномалия, с Андреем МОРОЗОВЫМ беседует инженер-гидротехник, доктор географических наук Алексей БЕЛЯКОВ, заведующий сектором Водного хозяйства и охраны окружающей среды ГНИУ «Совет по изучению производительных сил», действительный член Академии водохозяйственных наук РФ.

– Алексей Алексеевич, власти Московской области приступили к тушению горящих торфяников их обводнением. Это правильно?

– И да, и нет. Да – потому что тушение горящих торфяников поливанием водой их поверхности, равно как и упование на выпадение ливней или наступление осенне-зимнего сезона, мягко говоря, малоэффективно. Действительно, потушить торфяник можно только насыщением его водой.

Нет – потому что использование для обводнения горящих торфяников воды из буквально пересыхающей Оки, качая ее за десятки километров и тратя на это недешевые киловатт-часы, иначе как «вредительством» назвать трудно.

– Часто можно слышать утверждение, что причина торфяных пожаров – осуществленное еще в советское время осушение болот. Верно ли это?

– Нет. Категорически нет! В засушливые годы многие торфяники сами высыхают до пожароопасного состояния. Не только из-за отсутствия осадков, высыханию способствует болотная растительность – мощный дренажный насос и испаритель воды. Летом 2002 года мне приходилось видеть в Смоленской области горение торфа на естественных, не- дренированных болотах.

Отсутствие свидетельств о торфяных пожарах в исторических источниках и их широкое распространение в настоящее время объясняется вовсе не выполненными в советский период гидромелиорациями, а изменившимся поведением людей. В стране не стало скота, и траву теперь не косят. А когда она, переросшая, от отсутствия дождей высохнет, нарочно поджигают. А еще бросают непотушенными костры после пикничков. Курят и бросают тлеющие окурки┘

– Вы сказали, что в исторических источниках нет сообщений о торфяных пожарах. Поясните, пожалуйста.

– Однозначно утверждать не буду, таково мое впечатление. О пожарах в городах источники неизменно сообщают, а о торфяных пожарах – нет. Но история – длинная, и сообщений о высыхании болот в засушливые годы в источниках много. Засухи вели к недородам и голодовкам, а высыхание болот делало их проходимыми для вражеских вторжений. Ясно, что при этом болота или их части становились пожароопасными. И тем не менее!

Мысль, что в торфяных пожарах виновато осушение болот, впервые появилась и была растиражирована СМИ в засушливое и обильное пожарами лето 2002 года. Но именно дренажные системы могут служить средством борьбы с торфяными пожарами и средством их профилактики. И я об этом уже писал губернатору Московской области Борису Громову, и что надо сделать немедленно, и что надо делать постепенно. Писал в мае 2003 года, но генерал, видимо, не счел нужным прочитать письмо профессора.

– И что же вы предлагали губернатору?

– Использовать для тушения дренированных торфяников сами же дренажные системы. Если дренажные канавы заполнить водой до определенного уровня, соответственно повысится и уровень грунтовой воды. А по достижении торфяником полного водонасыщения и прекращении его горения вода может быть снова спущена, и канавы по-прежнему будут служить дренажом.

Но для этого на выходе магистральных дренажных каналов должны быть оборудованные затворами плотины, регулирующие уровень воды. Их обычно называют «шлюзы-регуляторы». При открытых затворах вода из дренажных систем будет свободно стекать, при закрытых – накапливаться до требуемых отметок. Где такие сооружения есть, их надо привести в порядок, где нет – построить.

Но это же не авральная работа, здесь нужна систематическая и целенаправленная деятельность! Надо организовать обследование и паспортизацию существующих дренажных систем – ведь многие попросту бесхозны и заброшены, заросли диким лесом и давно ничего не дренируют. На этой основе должны быть разработаны проекты реконструкции дренажных систем и сооружения новых и т.д.

Но нынешние власти, кажется, попросту не способны к систематической и целенаправленной деятельности. Упорно делают вид, что все в порядке, а потом – аврал. Эффективность его близка к нулю, зато очень удобно для различных криминальных действий – вроде банального казнокрадства.

– Но где взять воду для заполнения дренажных каналов? Ведь в засушливые годы, как вы сами сказали, и недренированные болота высыхают?

– Да. И в 2003 году я писал губернатору Громову, что надо еще устраивать на ближайших к дренированным болотам реках и временных водотоках пруды, соединять их с дренажными системами с помощью каналов, также оборудованных сооружениями для регулирования подачи воды. При необходимости вода этих прудов могла бы быть использована для заполнения дренажных систем при тушении торфяных пожаров. Самотеком, а не перекачкой за десятки километров.

И вообще, совершенно необходимо на реках Подмосковья планомерно создавать системы прудов и малых водохранилищ.

– Только для тушения пожаров?

– Нет, конечно. Причин много, назову важнейшие.

Прежде всего до середины XIX века мельничные пруды составляли неотъемлемый элемент подмосковных ландшафтов. За истекшие полтора столетия в бассейне Волги в целом утрачены десятки тысяч прудов, в Подмосковье – сотни, а возможно, и тысячи. Создание множества новых прудов может стать важным фактором экологической оптимизации ландшафтов.

Малые реки деградируют. Это в значительной степени обусловлено утратой регулировавших их сток прудов. Нет другого способа восстановления малых рек, кроме реконструкции их в каскады прудов.

Качество воды подмосковных рек оставляет желать лучшего. А вопреки бытующим мнениям, многодесятилетние гидроэкологические исследования показывают, что водохранилища эффективно очищают воду от различных загрязнений – в отличие от свободных рек, просто переносящих загрязнения в расположенные ниже по течению экосистемы. Так что создание каскадов прудов на реках может существенно улучшить качество воды в них.

Новые пруды и водохранилища будут подпитывать оскудевшие в последние десятилетия горизонты подземных вод.

Можно будет использовать водную энергию подмосковных рек на малых (а кое-где и средних) гидроэлектростанциях.

Можно будет создать в Подмосковье систему шлюзованных водных путей с выходами в реки Оку, Москву, Клязьму, Волгу. На дачи москвичи смогут добираться по воде, а не по дымным пробкам.

Ну и не будем забывать, как хорош в летний зной отдых на берегах водохранилищ!

Правда, для создания всех этих водных благ нужна систематическая и целенаправленная деятельность.

– Мы с вами пока не касались проблемы торфяных разработок. А зачастую горят именно торфяники, осушенные для добычи торфа.

– Торф – очень полезное ископаемое. Его сжигание (даже не на месте залегания, как сейчас, а в топках) – не самый лучший способ употребления. А добывают торф по-разному, можно и без осушения, средствами гидромеханизации. Так что связи между добычей торфа и пожарами я не вижу.

Добавлю, что в естественном болоте торф все время накапливается, торфяная залежь растет, в дренированном – сохраняется в наличном объеме, консервируется. Когда понадобится – можно будет добывать и использовать. А вот когда вся торфяная залежь вынута, образовавшуюся котловину, как и любой другой карьер, надо рекультивировать. Самое естественное и разумное – устраивать на этом месте водоем, озеро. Ведь все низовые болота образовались из озер, и естественная судьба любого озера – стать болотом.

– Осуществляемое сейчас в Подмосковье обводнение торфяников обходится государству в 300 миллионов рублей. Ранее Борис Громов на эти цели попросил 25 миллиардов. При этом уже несколько лет высказывается мысль о необходимости «восстановления» ранее осушенных болот. Что вы скажете об этом?

– «Восстановление» болот – для меня это звучит примерно так же, как, скажем, «восстановление леса на Боровицком холме»: стереть с лица земли Московский Кремль и любоваться соснами.

Сколько люди живут на Земле – столько они занимаются созданием и поддержанием культурной среды обитания, и прежде всего – мелиорацией земель. А это слово значит «улучшение», мелиорированная земля лучше для человека, чем естественная.

Естественное болото непригодно для человеческой жизни, и от него всегда исходят «миазмы», болезни. А дренированное болото может быть сельскохозяйственным или лесным угодьем, и лучшей почвы для овощных культур, чем дренированный торфяник, не существует.

И самое главное: дренированное болото – это регулируемая природно-техногенная система: дренажные каналы могут использоваться и для отвода с данной территории избыточной воды (их прямое назначение), и для ее обводнения. Собственно, смысл моих предложений – в обеспечении технической возможности регулирования водного режима дренированных торфяников. Первоочередные работы потребовали бы сравнительно небольших денег (несколько десятков, от силы – сотню миллионов) на ремонт шлюзов-регуляторов (где они есть) или постройку новых (где их нет).

На что конкретно просят 25 миллиардов – не знаю, проект публично представлен не был. Но если речь действительно идет о «восстановлении» болот, то на это никаких денег не надо: если дренажные системы не содержать в порядке, не чистить каналы, то они перестают дренировать и болото возвращается. Само. В Италии, например, огромные территории были дренированы в древности и многие столетия были полями, садами, виноградниками. А после варварских нашествий Великого переселения народов (IV–VII века) земли запустели, дренажные системы пришли в негодность, вернулись болота, а с ними – малярия. Культурная среда была вновь воссоздана только в XIX веке – опять-таки дренированием болот.

Сегодня вообще можно констатировать, что в России культурная среда обитания стремительно деградирует. Пашни, покосы и даже населенные пункты, города повсеместно зарастают сорными травами и лесом. Связь этого с пожарами очевидна: раньше деревня была отделена от леса пашней или покосом, и лесной пожар до нее не мог дойти. А теперь между полувымершей деревней и лесом – пустошь, а на ней – сорная трава в человеческий рост, высушенная жарой.

И если власти всерьез намерены «восстанавливать» болота, то это смелый шаг к экологической катастрофе, к полному уничтожению в нашей стране культурной среды обитания. А вместе с ней и населения.

– Этим вы мне напомнили самую первую книжку Тура Хейердала «В поисках рая». Он примерно так описывает судьбу Маркизского архипелага: в результате прихода белых население стало вымирать, а когда белые покинули острова, то возделанные ранее поля превратились в пустоши и покрылись зарослями. А на маленьких островах, ставших необитаемыми, завезенная белыми скотина чрезвычайно размножилась (там не было хищников) и, съев всю растительность, стала погибать, а сами острова стали каменистой пустыней.

– Да, похоже. Выразительная иллюстрация того, что разрушение культурной среды обитания и «возврат» ее в природное состояние – экологическая катастрофа. И сегодня в России надо восстанавливать не болота, а утраченные сельскохозяйственные угодья, сельские населенные пункты, пруды на речках, сеть проселочных дорог.