Ностальгия по бесконечности

У каждой великой цивилизации есть своя маленькая Вавилонская башня.

Из желто-серой площади уступами, как вытянутый зиккурат, вырастает четырехугольный минарет. На заднем плане виднеются купола, такие же желто-серые, как и площадь, и стены Старого города, и вся эта пустынная земля вокруг. Древняя мечеть вылеплена словно из барханов, а может быть, наоборот, древняя мечеть медленно возвращается в изначальную песчаную стихию.

При виде минарета и расходящихся от него пустынных улочек вспоминается картина итальянского сюрреалиста Джорджо де Кирико. Помните, высокая башня среди домов и арок неведомого города? «Ностальгия по бесконечности». Этот город, Кайруан в Тунисе, писали и другие авангардисты, например, немец Август Маке и голландец Мариуц Эшер. Кирико скорее имел образцом руины античной Италии. Однако итальянцам, кстати, в том числе писателю Дино Буццати («Пустыня Тартар») свойственно это ощущение человека на дальних задворках империи, терпеливо дожидающегося перемен к лучшему для себя, пока эта империя осыпается, как башня из песка…

Кайруан – одно из тех мест, где можно получить представление о юности ислама. В VII веке этот город был форпостом мусульманской цивилизации на Западе. Исламский халифат только что возник из ниоткуда и стремительно, всего за несколько десятилетий, распространился по огромной территории от Ирана до африканского побережья Атлантического океана. Архитектура, исполненная первобытного величия вчерашних кочевников, красноречиво говорит об этом. Чтобы построить Великую мечеть в VII веке, а затем перестроить в IX веке, африканские наместники халифата беспощадно разрушали утонченные римские и византийские творения, например, античный амфитеатр в нынешнем городке Эль-Джем, и использовали их архитектурные элементы.

Сегодня Великая мечеть Кайруана и руины амфитеатра в Эль-Джеме стали популярными пунктами туристических маршрутов. История уравняла памятники столь разных культур, некогда яростно боровшихся друг с другом, а ныне в одинаковой степени обеспечивающие пропитанием население двух унылых, запыленных и обшарпанных городков.

Побывав в Северной Африке, художник Маке вскоре сгинул в окопах Первой мировой войны. Август Маке. Кайруан III. Вестфальский государственный музей искусств и истории культуры, Мюнстер

Мощную энергию мусульманской цивилизации, захватившей Северную Африку полтора тысячелетия назад, в Тунисе пока не пробудила как следует даже жасминовая революция. В Кайруане, некогда твердыне воинственного единобожия, пока не слышно даже отголосков бушующей в соседней Ливии бури в пустыне. По крайней мере на первый взгляд. Исламисты недолго побыли у власти в Тунисе в 2011 году и оставили о себе неприятные воспоминания, как я понял из расспросов местных жителей.

Я попал в Кайруан во время Рамадана, и было особенно очевидно, что местные жители мало озабочены вопросами веры. Прямо у входа в Великую мечеть стоит лоток с мороженым и прохладительными напитками, предназначенными, конечно, для туристов, но тем не менее не вызывающий ни малейших нареканий служителей святыни. Неподалеку открыто еще несколько продуктовых лавочек. К слову сказать, в разгар священного месяца у стен Старого города вовсю работали рестораны. В одном из таких заведений в восточном вкусе я заметил на стене портрет Мухаммеда Буазизи, торговца зеленью, совершившего акт самосожжения в январе 2011 года, с чего вообще-то и началась арабская весна. Похоже, в Тунисе пока что это более популярный персонаж, чем «мученики джихада». Усыпальницу основателя независимого государства и первого президента Хабиба Бургиба, проводившего в Тунисе в отношении ислама политику наподобие турецкого кемализма, сохраняют и чтут на первый взгляд даже больше, чем древние исламские сооружения.

Когда все время имеешь дело с прошлым, приходит ощущение застывшего времени. Фото автора

В самой Великой мечети Кайруана, в залах под ее огромными куполами, когда я туда вошел, лежали и сидели на коврах несколько мужчин, державших в руках Коран. Но вместо чтения священных текстов они оживленно переговаривались между собой. Я заметил, как одна из европейских женщин налила себе стакан воды из кулера, предназначенного в этот месяц поста только для ритуального омовения, и выпила на глазах у верующих. Но никто и бровью не повел.

Безлюдно оказалось и у еще одной святыни Кайруана – мавзолея сподвижника Пророка Мухаммеда Абу-Зама аль-Балауи. Этот религиозный комплекс еще называют Сиди Сахби, «мечеть цирюльника». Здесь тоже по углам сидят несколько торговцев сувенирами, приподнимающиеся с корточек, только когда подъезжают редкие автобусы с туристами. Можно пройти по анфиладе комнат, украшенных изразцами, но к самой гробнице не пускают, если не назовешься мусульманином. Тем не менее саркофаг сподвижника Пророка хорошо виден в распахнутые двери, но их загораживает своими широкими плечами служитель. Он хитро улыбается в усы и протягивает туристам руку. Туда опускаешь несколько монет – и можно проскользнуть к месту поклонения. Желающих при мне, правда, нашлось всего несколько человек.

В туристических путеводителях и даже некоторых справочниках Кайруан называют «четвертой святыней ислама» после Мекки, Медины и Иерусалима, куда якобы тоже совершаются паломничества. Это сомнительное, хотя и распространенное утверждение. Никакие коранические события, естественно, не связаны с этим местом, так же как и жизнь Пророка, если не считать захоронения его цирюльника. Однако никакого следа паломников, даже во время священного месяца, заметить не удалось. Улицы, особенно в старой части города, малолюдны. Мечети и мавзолеи пусты, женщины, закутанные в черные накидки-абая, равнодушно идут по своим делам мимо стен местных святынь.

Возможно, Кайруан воспринимается как историческое свидетельство исламских завоеваний, устремленности молодой религии к крайним границам тогдашней ойкумены. Но сегодня Тунис – это маленькая страна, преследующая национальные интересы, и только в меньшей степени – часть исламского универсума. Судя по политической рекламе (страна готовится к выборам парламента и президента), избирателей соблазняют достатком, а не химерой всемирного религиозного владычества.

Сахара тиха, пустыня внемлет Богу. Господь пока не призывает из ее пространств свое воинство ради яростного похода по планете. Камни Кайруана – это только ностальгия по бесконечности, как и 15 веков назад.