Итоги Анкориджа: испытание на прочность

Значение встречи президентов РФ и США Владимира Путина и Дональда Трампа на Аляске в полной мере проявится лишь в контексте долговременных тенденций в отношениях между двумя странами. Фото Reuters

После состоявшейся 15 августа на Аляске российско-американской встречи в верхах прошел месяц. Этот очень короткий отрезок времени вместил в себя много важных событий – 25-й саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Тяньцзине, празднование 80-летнего юбилея окончания Второй мировой войны в Пекине, 10-й Восточный экономический форум во Владивостоке, виртуальный внеочередной саммит БРИКС, начало работы 80-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Хотя, казалось бы, все эти и другие знаменательные вехи международной жизни последних недель должны были заслонить августовскую встречу лидеров России и США в Анкоридже, она по-прежнему остается предметом пристального внимания политиков, экспертов-международников и журналистов.

Едва ли кто-то готов оспорить тот очевидный факт, что Анкоридж стал одним из самых значимых дипломатических успехов Москвы как минимум с начала текущего года. Российской стороне удалось хотя бы на время снять вопрос о новых американских санкциях. О пресловутом «ультиматуме Трампа» России, объявленном 14 июля, после Анкориджа в Вашингтоне старались не вспоминать. Кроме того, Дональд Трамп согласился с российской точкой зрения о том, что политическое урегулирование украинского конфликта и договоренности о новой архитектуре европейской безопасности намного важнее любого временного перемирия. Наконец, после Анкориджа мяч вновь оказался на украинской стороне поля: через несколько дней после общения с Владимиром Путиным президент США заявил, что Владимир Зеленский теперь может окончить конфликт «почти немедленно», отказавшись от Крыма и от вступления Украины в НАТО.

Однако была ли встреча на Аляске стратегическим достижением или пусть важной, но все же тактической победой Кремля? Удалось ли в Анкоридже достичь решительного перелома – и не только в динамике украинского кризиса, но и в мировой геополитике в целом? Или же тот импульс, который был задан 15 августа, с течением времени неизбежно сойдет на нет, как сходят на нет расходящиеся круги от брошенного в воду камня?

Конечно, историческое значение саммита в полной мере проявится лишь в контексте долговременных тенденций в отношениях между двумя странами, но все же стоит попытаться оценить его результаты с короткой дистанции в один месяц.

Что осталось без изменений

Обычно за успешным саммитом следует целый шлейф переговоров, консультаций, да и просто контактов на более низких уровнях. Саммиты, как правило, приводят в действие громоздкие и неповоротливые бюрократические механизмы, отвечающие за различные измерения двусторонних отношений. Быстрого политического продолжения встреча в Анкоридже, судя по всему, пока не получила (хотя тут можно сделать поправку на августовский отпускной сезон, а также на то, что не все измерения взаимодействия Москвы и Вашингтона присутствуют в публичном пространстве).

Диалог дипломатических ведомств по устранению раздражителей в двусторонних отношениях, начатый еще весной, на данный момент не возобновлен. Новые санкции не введены, но об отмене или смягчении хотя бы части старых речь тоже не идет. Ходят слухи о том, что американский нефтяной гигант ExxonMobil может вернуться в проект «Сахалин-1», но такое возвращение едва ли состоится до завершения российско-украинского конфликта. Конкретных перспектив сотрудничества по региональным проблемам – таким как Ближний Восток или Корейский полуостров – тоже, судя по всему, не наметилось.

Политическое урегулирование украинского кризиса остается заманчивой, но по-прежнему отдаленной целью. После Анкориджа с американской стороны были утечки насчет того, что Москва на Аляске продемонстрировала гибкость и даже якобы пошла на какие-то уступки, но официального подтверждения таких подвижек с российской стороны не последовало. Переговорные позиции Украины, по всей видимости, вообще не претерпели каких-либо изменений. Сделанное в конце июля в Стамбуле предложение Москвы о создании трех постоянных переговорных рабочих групп по-прежнему остается без ответа. Встреча на высшем уровне между Россией и Украиной скорее всего в ближайшей перспективе не состоится – слишком расходятся позиции сторон относительно условий завершения конфликта.

Самое же главное – ничего принципиально не изменилось непосредственно на поле боя. Никакой значимой деэскалации за прошедший месяц не произошло. Скорее наоборот – наблюдались периодические всплески интенсивности боевых столкновений. Россия на протяжении всего месяца продолжала наступление по всей линии боевого соприкосновения, поставив под свой контроль новые территории общей площадью около 600 кв. км. Украина не проявила готовности отказаться от ударов в глубину российской территории, и «война дронов» продолжалась с прежним размахом. Если осенью активность боевых действий и снизится, то это станет скорее результатом меняющихся погодных условий, чем прогрессом в диалоге между Россией и США.

Что поменялось

После встречи в Анкоридже несколько сместились акценты в обсуждении украинского урегулирования западными сторонниками Киева, что проявилось уже в ходе встречи Трампа с группой европейских лидеров и Зеленским в Белом доме 18 августа. С вопросов о возможных территориальных компромиссах главное внимание было перенесено на вопросы будущих гарантий безопасности Украины. Для Москвы такой сдвиг идет скорее в плюс, чем в минус, но лишь в случае, если российской стороне удастся настоять на том, что любые гарантии безопасности должны распространяться не только на Украину, но также и на Россию.

Новые американские санкции в отношении России и ее торговых партнеров хотя и не исключены, но как минимум откладываются. Дополнительным тревожным сигналом Белому дому стал последний саммит ШОС, наглядно продемонстрировавший тенденцию к консолидации «мирового большинства» в условиях усиления экономического давления США на ведущих членов объединения. Особую озабоченность в Вашингтоне должен был вызвать обострившийся торговый конфликт США с Индией, которого Трамп, по всей видимости, в полной мере не предвидел.

Одновременно в Китае достигнут долгожданный прорыв по газовому проекту «Сила Сибири – 2». Реализация этого проекта еще теснее связывает Пекин и Москву, попутно ограничивая перспективы США на китайском рынке углеводородов. В Белом доме, по всей видимости, нервничают и не хотели бы идти на дальнейшее обострение с Кремлем, закрывающее или хотя бы ограничивающее возможности дальнейшего диалога.

Разногласия между США и Европой продолжают углубляться, несмотря на настойчивые попытки европейских лидеров перетянуть Трампа на свою сторону. Подписание торгового соглашения между Вашингтоном и Брюсселем не привело к восстановлению трансатлантического единства в сфере экономики. США обвиняют Евросоюз в лицемерии в вопросах покупок российских энергоносителей – в том числе и через третьи страны. На четкое и юридически обязывающее участие в обеспечении гарантий безопасности Украины Трамп не идет, ограничиваясь самыми общими заявлениями, а без участия США любые гарантии со стороны европейских стран превращаются в фикцию.

Что дальше

Говорить о коренном переломе в мировой политике по итогам встречи на Аляске было бы как минимум преждевременным. Набранная за последние несколько лет инерция распада международной системы слишком сильна, чтобы ее можно было бы остановить в ходе одной встречи – пусть даже двух очень влиятельных мировых лидеров. Против слишком высоких ожиданий работают и особенности дипломатического стиля американского президента, отличающегося непредсказуемостью, непоследовательностью и импульсивностью. Тем не менее риски дальнейшей горизонтальной и вертикальной эскалации конфликта, включая перспективу прямого военного столкновения России и НАТО, сегодня существенно ниже, чем они были месяц назад.

Месяц после встречи в Анкоридже еще раз подтвердил центральное место украинского урегулирования в современных российско-американских отношениях. Это значит, что без заметного продвижения к политическому урегулированию конфликта надеяться на сколько-нибудь существенный прогресс на других направлениях этих отношений не приходится. По всей видимости, без такого продвижения нельзя рассчитывать и на новый российско-американский саммит. Какие-то частные позитивные сдвиги осенью и зимой вполне возможны, но большинство смелых планов сотрудничества России и США придется отложить до окончания активной фазы вооруженного противостояния в Европе.

Усилия европейских столиц и Киева перетащить Трампа на свою сторону не прекратятся. Это касается как координации новых западных санкций в отношении России, так и конкретизации возможных обязательств США по гарантиям безопасности Украине. Бросить открытый вызов Соединенным Штатам европейцы не способны, а потому единственным вариантом их последующих действий остается игра на нетерпении американского президента и дискредитация в его глазах намерений и планов российской стороны. При этом идея новой архитектуры европейской безопасности, включающей Россию, пока совершенно чужда нынешним политическим элитам Европы.

Однако события прошедшего месяца продемонстрировали, что просто «заболтать» Трампа и заставить его вернуться к политике Джозефа Байдена не получится, какой бы политический десант с восточных берегов Атлантики ни пытался взять приступом Белый дом.

Попытки Трампа выступить в роли миротворца в европейском кризисе скорее всего будут активно продолжаться и осенью. Он уже вложил слишком много своего личного политического капитала в эти попытки, чтобы просто отказаться от посредничества и переложить всю ответственность за разрешение конфликта на союзников США по НАТО. Главный вопрос остается: на кого Трамп в итоге будет готов возложить вину за продолжающееся военное противостояние – на Москву или на Киев? От ответа на этот вопрос и зависит ближайшее будущее российско- американских отношений.