Антони Фалат в Институте искусствознания

	Лирика Антони Фалата.

ПОЛЬША в 60-е была для русских художников страной, из которой шла информация о новых веяниях в мировом искусстве. В Польше, как правило, выходили и первые публикации о русских нонконформистах. Выставки польского искусства у нас были ожидаемыми и, по счастью, регулярными событиями. Эта традиция не менее полутора десятилетий назад была прискорбно прервана.

Тем важнее выставка Антони Фалата в Государственном институте искусствознания в Москве. Хоть выставка персональная, но мы вправе говорить, что впервые после долгого перерыва представлено польское искусство, а не только конкретный автор. По словам организаторов, когда речь зашла об авторе из Польши, имя Фалата прозвучало единогласно.

Антони Фалат - ректор основанной им самим международной Академии искусств в Варшаве. Он мэтр из мэтров в своей стране, и по-русски к нему обращались не иначе как "маэстро Фалат", в то время как остальных его соотечественников звали, как и принято, "панами". Его искусство можно было бы назвать одним словом - "фотореализм", но суть не в ярлыках. Сам автор о своем искусстве предпочитает говорить как о золотой середине между искусством авангардным и традиционным. Это - "радикальный традиционализм". Его искусство поражает глубиной образов, для каждого привычных, даже кажущихся банальными. Фалат способен развернуть целую визуальную философию в структуре простого портрета в фaс или изображения, написанного по семейной фотографии. Недаром для творческого переосмысления его часто привлекают неисчерпаемые литературные источники, такие, как проза Булгакова и Достоевского. Острую грань, тонкий нерв, порубежье, где нераздельно пульсируют мысль, слово и - краска, образ, он находит в каждом произведении. Куратор выставки, профессор Игорь Светлов говорит о "сложно соревнующихся между собой видимости и сущности" в работах Фалата, польский искусствовед Яремович - о "мистериальном единстве материи и духа".

Типовая, тиражная фотография, лежащая в основе композиции многих из его картин, словно возрождается здесь, обретая новый смысл. Образ человека, обезличенный ею, "затертый" почти до дыр, восстанавливается на монументальных полотнах Фалата в своей изначальной мистической многозначности.

Русская художественная среда начала было забывать об искусстве, провоцирующем на размышления об экзистенциальных, "последних" вопросах, Но она примет, возможно, выставку Фалата как откровение извне, отвечающее на внутренние духовные потребности. Благодаря Фалату польское искусство вновь воспринимается родственным русскому, как и в 60-е, как и столетие назад, когда оба эти русла были неразделимым единым потоком.