Екатерина Сальникова Завершившийся в Москве фестиваль фильмов "Догмы" показал, что "Догма" - понятие растяжимое. Никакие принципы Ларса фон Триера не в силах уберечь режиссеров ни от штампов, ни от бессознательного нарушения "догматизма".
Самым шатким законом "Догмы" оказалось требуемое Триером отсутствие метафор и символов. В фильме "Король жив" Кристиана Левринга метафора возникает как бы стихийно. Зато - очень большая, длиною во весь фильм. Кучка западных обывателей, затерянных в пустыне, - эта ситуация просто не может не быть метафоричной. Герои (опять же собирательный образ изнеженных и слабых детей цивилизации) застряли не в какой-то там пустыне, а в Пустыне, состоящей из отсутствия смысла жизни и деструкции человеческих взаимосвязей. То, что они тщетно пытаются поставить "Короля Лира", - тоже автоматически становится метафорой, особенно если учесть знаменитую шекспировскую сцену "в степи" (то есть в той же пустыне - desert).
Впрочем, в "Человеке-невидимке" Аке Сандгрена то и дело всплывала явно сознательно придуманная метафора. Главный герой появлялся (то посреди улицы, то в лифте) в окружении поющих хором детей. Эти поэтические вкрапления автоматически внедряли в фильм символику ангельски чистых душ-голосов. Она богато варьировалась в искусстве на протяжении столетий. Вообще все дело в том, видимо, что наша жизнь уже настолько обросла архетипами, метафорами и символами всех мастей, что объехать их даже в самом радикальном кино невозможно. Они - такая же полноправная часть реальности, как и все остальное.
Неприятие "Догмой" специального освещения тоже обернулось неожиданной изнанкой. Натуральный свет оказался изысканнее постановочного. В "Короле" под воздействием ветра песок принимает геометрически правильные формы пологих пирамид и конусов, гигантской зигзагообразной чешуи. Солнце заставляет среду обитания то и дело менять цвет и фактуру. Бархатисто теплый золотистый полдень, сумрачно туманная синева рассвета, колючие всполохи пламени в пустой темноте ночи. Кажется, что все эти "первозданные" красоты уже смотрены-пересмотрены сотни раз - в обычном кино. Оно долго подражало природе и соперничало с нею в создании "картинки". Теперь в "Догме" сама экзотика природы воспринимается как вторичный спецэффект. События в таком ландшафте выглядят слишком эстетично и несерьезно.
Хваленое уважение "Догмы" к неидеализированному облику героев опять же не гарантирует достоверности. В "Человеке-невидимке" деловые современные дамы отправляются и на работу и на свидание в таком зачумленном виде, что это уже не похоже на правду. Полное отсутствие реального обыденного макияжа - тоже условность, почище профессионального грима. В "Короле" персонажи (вместе с героиней Дженнифер Джейсон Ли) столь активно елозят по грязи и вываливаются в песке, что начинаешь подозревать в них актеров, упоенных грубым физиологизмом напоказ. Любовь к грязи легко становится штампом - похуже стерильности кадра.
Нет, все-таки визуальная аскеза (то есть изыск) - еще не прямой гарант истинного драматизма в кино. Огромную ценность представляет умение нетривиально рассказать историю. "Король" варьировал бродячий сюжет необитаемого острова, приевшийся со времен Даниэля Дефо. В центре "Человека-невидимки" - тоже культурный архетип: благородный безумец и урод, призванный пробудить гуманность во всем нормальном черством мире. Но затмить шедевры от "Человека-слона" до "Человека дождя" довольно сложно. Так что более всего ненавязчивого "догматизма" и оригинальности оказалось в "Увеселительной поездке" (о которой "НГ" писала, обозревая последний МКФ в Сочи) Мартина Ренгела. В криминальной истории из жизни современных подростков, кажется, вообще нет образов. Каждый кадр просто информативен. Кто куда пришел, кто откуда ушел, кто где рядом с кем находится и что делает - больше мы ничего не увидим и не узнаем. Заурядные будни, еще более заурядные люди, в которых режиссер даже не пытается раскопать личность или хотя бы индивидуальность.
Из всего этого вырастает образ поколения - конформистского и с детства задавленного рутиной безрадостного благополучия. Оно панически боится чувствовать, наслаждаться, иметь что-то свое, задушевное, включая даже личную жизнь. Оно вообще не рискует превращаться в людей со своими неповторимыми интересами, предпочтениями, потребностями. Мощный в своей мрачности портрет швейцарской молодежи, констатирующий катастрофу минимальными средствами.
