Гасконец на Тверской

"Благодарю вас навсегда┘" - так высокопарно, строкой то ли баллады, то ли романса называется новый спектакль Театра имени Ермоловой. Автор пьесы - Евгений Евтушенко, жанр спектакля - музыкальная драма, в которой прозаические сцены то и дело перебиваются песнями главных героев. Но поэтический и публицистический запал Евтушенко слышен, конечно, и в нерифмованной речи героев - афористичной, метафоричной. Там, где нет места для поединков на шпагах, полем битвы становится разговор, и тогда персонажи обмениваются колкими репликами, которые еще некоторое время назад непременно бы вызвали смех в зале. Или даже аплодисменты все понимающей интеллигентной публики. "Поэты - это шпионы будущего" - и сегодня найдутся те, кто готов оценить выдумку сочинившего этот афоризм поэта, но передавать эти слова из уст в уста вряд ли кто станет. Как и другие.

Однако же история про постаревшего Д"Артаньяна, которую в Ермоловском театре поставил Александр Поламишев (знатокам он известен как театральный педагог; несколько лет назад хвалили поставленный им дипломный спектакль "Господа Головлевы" в Щукинском училище), увлекает. Увлекает, хотя почти все сопротивляется удовольствию: декларации пьесы, неважная музыка Ирины Голубевой, пение в микрофоны и под фонограмму.

Что же хорошего тогда в этом спектакле? В основном - Владимир Андреев. Он играет, остальные аккомпанируют (неважно). Хотя тут у Андреева - хорошие партнеры: Портоса играет Валерий Еремичев, Арамиса - Владимир Павлов, Королеву-мать - Ольга Селезнева, на роль Людовика и Узника в маске пригласили из чеховского МХАТа Сергея Шнырева. В иной режиссуре, при более критичном и соответственно жестком отношении к многословию пьесы каждая из этих ролей могла бы стать настоящей удачей. Но тут все играют как бог на душу положит.

Андреев - бесстрашный романтик. "Такое некрасивое, старое, морщинистое лицо", - говорит кто-то о старом его Д"Артаньяне. С волосами, забранными в хвост, на пружинящих ногах, он, несмотря на такую нелестную рекомендацию, легко вспрыгивает на стол и обратно, взлетает по лестнице, с видимым удовольствием встречает очередную, но, как оказывается потом, последнюю любовь┘ Д"Артаньян здесь, конечно, Д"Артаньян, но в манере Андреева, в повадках его капитана мушкетеров виден и слышен еще и Дон Кихот, и Алеша Попович, и даже обескураженный, битый жизнью интеллигент из пьес Леонида Зорина, и раблезианец, и почти одновременно - готовый к лишениям спартанец. В его игре - какой-то странный союз формального отыгрыша текста и живого театра; в нем столько искреннего волнения, столько живого участия, что даже прямые обращения в зал с призывами к добру и любви не кажутся ни банальностью, ни совершенной бессмыслицей.

Театр, сильный не современными режиссерскими тенденциями, но умением рассказать человеческую историю, и здесь - при почти полном режиссерском "молчании" - сумел остаться верным себе. Не стесняясь того, что тем самым идет вразрез с течениями времени и нынешними тенденциями, Андреев хочет говорить о хорошем. Нелишний раз убеждая в том, что романтического героя невозможно сыграть: надо непременно и самому быть хотя бы немного романтиком. Андреев как раз такой. И потому, кажется, что-то получается из этой истории - поверх всех слов и необременительной режиссуры.