Майя Крылова
Хореограф Раду Поклитару не скрывает, что доволен ажиотажем вокруг предстоящей премьеры 'Ромео и Джульетты'.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
-Раду, о вашей с Доннеланом постановке ходят страшные слухи: будто Ромео "голубой" и неравнодушен к Меркуцио, а Джульетта - вообще трансвестит...
- Мне очень нравится этот ажиотаж. Он, конечно, не совсем здоровый, но зато у нас будет полный зал. Я ни в коем случае не буду рассказывать, как и на чем строится спектакль. Единственное, что могу сказать, - невозможно поставить "Ромео и Джульетту" не про любовь Ромео и Джульетты.
- На репетиции пишущую прессу не пускают. Говорят, что Доннелан и в контракте оговорил условие закрытых репетиций. Почему такая секретность?
- В балете есть интересные вещи, о которых не стоит говорить до премьеры. Но могу сказать, что спектакль заметно отличается от традиционных балетных прочтений шекспировской трагедии. Работа хореографа в тандеме с театральным режиссером - не новое, а хорошо забытое старое. Несмотря на то что Донеллан никогда не занимался балетом, он прекрасно понимает опасность - сделать спектакль, в котором хореография не будет доминирующей. То, что хорошо сработает в драматическом театре, плохо проявится в театре балетном. С другой стороны, у Деклана абсолютно не балетный взгляд. Нет этих балетных штампов, к которым мы привыкли и считаем необходимыми: кормилица - гротесковая старуха, леди Капулетти - ужасная стерва, Меркуцио - легкий, прыжковый, как бы второй Ромео, только не влюбленный ни в кого, Джульетта - народная артистка давно за сорок...
- Чего у вас в балете не будет, понятно. А что будет?
- Балет вызван к жизни не выпендрежем, не желанием "а давайте мы сделаем вот этак". Есть задача глубинно вскрыть Шекспира. Это история для всех времен и народов, спектакль о несостоявшемся счастье. Это совсем не масштабное полотно - 16 пар кордебалета и солисты. Для Большого театра у нас много новинок: например, история разыгрывается в современных костюмах, чего никогда не случалось на этой сцене. Не будет притянутых к исторической эпохе декораций. Артистки балета не используют танец на пальцах. До нашей работы любой спектакль на сцене Большого обязательно был на пуантах. Человек, который придет на привычный классический балет, будет недоволен. Но те, кто хочет видеть именно трагедию Шекспира и при этом знает Шекспира, - эти люди поймут, для них будут настоящие "Ромео и Джульетта", я надеюсь.
- А правда, что в вашем спектакле главный акцент сделан на Джульетте?
- Так у Шекспира. Мысли, которые приходят в голову четырнадцатилетней девочке, совершенно уникальные, глубины необыкновенной. Там, где Ромео мыслит банальными фразами влюбленного мужчины, Джульетта говорит слова, полные философского смысла. Она - намного более сильный и зрелый человек.
- Сверхзадача вашей хореографии - не быть похожей на классический балет?
- Да что вы, зачем? Каждый пишет, как он дышит. Я вообще считаю, что ставить спектакль по принципу "не так, как у..." - это глупость. Если возникает подобная установка, ты попадаешь в огромную зависимость от собственного внутреннего протеста.
- Востребована ли классическая подготовка танцовщиков Большого театра или вы заставляете артистов делать что-то совсем для них непривычное?
- Если бы у них не было классической подготовки, они бы не справились с танцем, который я им предлагаю. Но боюсь, что моя пластика для них совершенно новая. С моей хореографией справляются те, у кого есть координация, а не просто прыжок, шаг и прочее. Парадоксально звучит, правда, есть ли координация у танцовщиков Большого? А на самом деле не факт, что есть у всех.
- Вы думаете, что спектакль произведет эстетическую революцию в Большом театре?
- Об этом я не думаю. Но надеюсь, что наша постановка тронет зрителей и докажет (артистам Большого в первую очередь), что классика - это не единственный способ говорить тет-а-тет с публикой.
Дарья Гармоненко