Майя Крылова
Сколько можно было удерживать покосившееся здание?
Последним балетом, показанным в Большом театре накануне закрытия на реконструкцию, было «Лебединое озеро». Последней оперой – «Борис Годунов». В ночь середины лета, когда со сцены снимали знаменитый занавес с серпами и молотами, готовя его к хранению на складе, за кулисы пришел фотограф радиостанции «Маяк» Кирилл Курганов. Теперь выставка фотографий «Большой театр. Кадры для истории» открылась одновременно на Новой сцене Большого и в Доме–музее Ермоловой (филиал Театрального музея).
В принципе, запечатлеть театральное закулисье в репортажной съемке – идея вполне тривиальная. Так много раз снимали и до Курганова. Его преимущество в том, что он оказался в нужном месте в нужный момент. И запечатлел ситуацию рубежа: финал сто пятидесятого театрального сезона и всей эпохи до капитального ремонта, плавно перетекающий в начало глобальных перемен.
Смотреть эти работы интересно, зная контекст съемок. Тогда на лица артистов глядишь с внушительной долей воображения: а вдруг это не просто заслуженные и народные в гриме, а нечто большее?
Например, певица Ирина Долженко в «Борисе» – муза оперы, уходящей из здания на большой срок. Танцовщик Владимир Непорожний, позирующий перед камерой – знак нелегкой судьбы балета, эмигрирующего на другую сцену. Тогда и спина Аполлона со знаменитой квадриги, снятая из окна театра, кажется сутулой от забот. А лицо атланта, поддерживающего ложу в зрительном зале, и вовсе кривится от непонятной эмоции. Ведь гиганту пришлось смотреть, как спускали с потолка громадную люстру и что-то делали с бархатными креслами. С другой стороны, скульптуре не грех и порадоваться – сколько можно было удерживать покосившееся здание? А Бетховенский зал, временно превращенный в буфет? (так под снимком и написано). А последний взгляд на гардеробы на ярусах? Ведь их больше не будет...
Правильно кто-то сказал на открытии: «У каждого свой билет в Большой». Одному милей царская ложа, другому – буфет с коньяком. Артисты балета вспомнят репетиционный класс, в котором так удобно закинуть ногу на палку и поговорить в этой позе по мобильнику. А балерина Надежда Грачева узнает себя на фоне проржавевшего закулисья, перед последним балетом в старом ГАБТе, еще со стаканом чая в руках, но уже в лебединых перьях на голове┘
Фото Кирилла Курганова предоставлены организаторами выставки
Конечно, и театр отреставрируют, приведут в порядок. Но пыль кулис прежнего Большого после ремонта никто уже не почувствует. Не увидит обветшалого, покрытого патиной веков здания, с кошками, постоянно живущими под сценой, не ощутит усталый пульс древнего дома, озабоченного производством арий и танцев на музыкальной фабрике грез России. Не будет того театра, в котором даже табличка «Не курить!» обрамлена виньетками, а древняя надпись «Уходя, гасите свет» накарябана на колонне Бове в арьерсцене.
В театре будет лучше и чище, но все, кто запомнил ГАБТ до ремонта, вряд ли избавятся от ностальгии. А фотографии донесут чувство до потомков.
Дарья Гармоненко 
