Владимир Дудин
Валерий Гергиев произвел ревизию всех симфоний Шостаковича и создал свою новую коллекцию.
Фото Натальи Разиной
С начала мая до середины июля, за семьдесят три дня на фестивальном марафоне было исполнено в общей сложности девяносто пять оперных и балетных спектаклей, а также концертов, главной площадкой для которых служила сцена театра. В этом году Мариинский театр впервые за четырнадцать лет удостоила чести примадонна с мировым именем Мария Гулегина. Она приезжала исполнить главную партию в опере Верди «Набукко». Певица полностью оправдала ожидания российских поклонников, явив во всем могуществе как свой действительно большой голос, так и сметающий все на своем пути драматический темперамент, редкий и, как ни странно, не слишком превозносимый и поощряемый сегодня. В сравнении с ней американская звезда Рене Флеминг на своем первом в Мариинском театре сольном концерте выглядела куда менее громкой, очень удобной для фирм звукозаписей – протеистически изменчивой, стилистически мобильной, – но тоже настоящей дивой. Валерий Гергиев, стоявший за пультом на ее персональном гала, выглядел на удивление скромным аккомпаниатором, словно нарочно, по-джентльменски стушевавшимся перед именитой гостьей.
На высшем уровне была проведена самая важная фестивальная линия, посвященная 100-летию Шостаковича. До неприличия удобно тематически пакетированный фестиваль в этом году наряду с «шедеврами русской и итальянской оперы», а также «шедеврами Императорского, Кировского и Мариинского балета» содержал блоки «Шостакович на сцене» и «Все симфонии Шостаковича». Сенсациями разного рода стали премьеры балета «Золотой век» и оперетты «Москва, Черемушки». Оба сочинения поразили главным образом своими подчас далеко не «божественными» длиннотами, даже несмотря на несерьезность жанра.
А вот цикл «Всех симфоний», от Первой до Пятнадцатой, можно считать новым коллекционным шедевром. Основной пафос этой фундаментальной ревизии заключался, по словам Валерия Гергиева, в том, чтобы играть и соответственно слышать «музыку в музыке Шостаковича, а не искать усы Сталина, Гитлера и Ленина». Для усовершенствования новой «оптики» маэстро пригласил своих западных коллег Кристофа Эшенбаха, Эсу-Пекка Салонена, Пааво Ярви и Мариса Янсонса. Открывал же цикл сын композитора – Максим Шостакович. При всех отличительных особенностях «школ и трактовок» в руках каждого из приглашенных дирижеров Шостакович представал великим симфонистом мирового значения.
Фестиваль накануне закрытия и реставрации старой и строительства новой сцены получился более деловым, чем все предыдущие: в воздухе витали серьезность и даже некоторая тревожность от затуманенного будущего. Смуту в душах поселил и неоткрытый в срок концертный зал, строящийся на месте сгоревших художественно-декорационных мастерских. Хотя облик будущего объекта уже вырисован: внешние работы фактически завершены, ведутся работы по внутренней отделке. Была даже акустическая проверка, которая произвела неизгладимое впечатление на Рене Флеминг, предположившую возможность записи своего диска в этом зале, открытие которого вместо июня теперь ожидают осенью. О сроках следующего фестиваля в театре пока ничего не говорят, но не отрицают возможности его проведения. Основное здание театра закроют в январе будущего года, откроют же, по словам маэстро, в мае 2008-го. Первая волна паники среди труппы театра уже прошла, страсти поутихли, на собрании коллектива Валерий Гергиев лично заверил всех подопечных, что увольнять никого не собирается. В театре все идет своим ходом. Но китайское народное «чтоб вам жить в эпоху перемен» никак не выходит из головы.
Санкт-Петербург
