Про женщин, авангард и меланхолию

Таков ранний Пикассо.
С официального сайта музея

Музей Пикассо в Барселоне к своей постоянной экспозиции о художнике «от и до», где парижский период освещен слабее – находчиво добавил показ, который инсталлировал в Испанию французское. Название «Наслаждаясь Парижем. Пикассо 1900–1907» выглядит рекламным ходом. Что не помешало выставке оказаться вдумчивым рассказом, сочетающим простую хронологию с художественными параллелями. Вещи собирали по американским и европейским музеям и частным коллекциям, и увидеть их можно до середины октября.

Громада каменных стен песочного колора, возле которой в довольно худосочной улице туристы толкутся в ажитации очереди, – Музей Пикассо. Несмотря на идиосинкразию к популярным маршрутам, которые заботливо уготовал для вас путеводитель, несмотря на достаточную «накормленность» Пикассо даже в далекой Москве – отметиться здесь стоит. К слову, в Барселоне вообще биографические музеи очень хороши – с внятной линией жизни, с дополняющими постоянное собрание сменными показами – и главное, нескучные. Будь то Фонд Миро на холме Монжуик (отсюда в довесок к музейным радостям открывается вид на пестрое архитектурное полотно города), будь то пикассовский музей.

Его нынешняя выставка, во-первых, компенсирует прорехи в постоянной экспозиции: «голубой период» (1900–1904, когда художник жил между Испанией и Францией) там есть, а следующего «розового» (1904–1906) как-то незаметно. Музейщики оправдывают пробел – в 1904-м мастер обосновался в Париже, потому в Барселоне этих работ и нет. Во-вторых, показ зарабатывает дополнительные «очки» и без того востребованной институции: в разгар туристического (не выставочного) сезона собрали раннего Пикассо, более понятного, нежели зрелый. Кольцо комнат замыкается, внутри распределяя работы по разделам «Открывая Париж», «Выставка в галерее Воллара в 1901-м», «Влияние Ван Гога в Париже», «Пикассо-символист», «В Бато-Лавуаре». Венчает дело, как несложно догадаться, «Перелом». Нынешняя ода Пикассо хвалит его за восприимчивость к витавшему в воздухе. А зрителя ведет дорогой славы Пикассо, употребив всю энергию, дабы показать, как из 19-летнего юнца художник стал лидером авангарда. Так в общих чертах обозначает концепцию куратор Мэрилин МакКули. Все это, оглядывая ретроспективным взглядом жизнь Пикассо (сегодня, кстати, одного из самых дорогих персонажей на артрынке), известно. Но упрекнуть выставочный рассказ в трюизме не выйдет – не развалив общей концепции, устроители трепетно отнеслись к деталям и параллелям, что в показе на общую хронологическую тему, да к тому же про Пикассо, единственный выход.

В Средневековье с его бурным развитием городов говорилось – «городской воздух делает свободным». Вполне применимо к Парижу начала XX века. Общие модели художников, они же любовницы (отдельный поклон – спутнице Пикассо Фернанде Оливье), запечатленные в перспективах разных оптических прицелов, разных художественных видений. Кабаре с пьянящей вульгарщинкой. Символизм, постимпрессионизм, Тулуз-Лотрек и Матисс┘ В 1900-м на парижскую Всемирную выставку отобрали пикассовскую картину «Последние минуты» (позже, правда, она была записана) – и вот город вырисовывается угольной почеркушкой, что утрирует манерную пластику посетителей престижного смотра. Вот соседствуют символистского толка «Объятие» Теофиля-Александра Стейнлена (того самого, что соорудил донельзя ныне растиражированный плакат для кабаре «Черный кот») и сделанная пятью годами позже, в 1900-м, реплика Пикассо. Вот Пикассо делает афиши, вот пишет натюрморт в сезанновском духе, вот слушает срывающиеся на крик краски Ван Гога. И вот наступает тишина – суицид друга Карлоса Касахемаса (тут его портрет на смертном одре) спровоцировал Пикассо затянуть все голубым, отгородиться этим цветом от мира и сосредоточиться на самопогружении. Дальше – символизм. Бедняки, заключенные из Сен-Лазар, куда он специально ходил их смотреть.

Сопоставления – хоть с Ван Гогом, хоть с Пюви де Шаванном, хоть с Матиссом, хоть с африканской скульптурой – не умозрительные, проведенные прямо здесь и сейчас, с «живыми» вещами. Преамбулой к ним стал парижский контекст в репродукциях фото цвета сепии – про Монмартр, мастерские и кафе, моделей, ту самую выставку 1900-го и дилеров-коллекционеров, с которыми Пикассо предстоит общаться. Такой контекст – воздух, делающий свободным.

Барселона–Москва