Наталия Звенигородская В Детском музыкальном театре подключили все свои дедуктивные способности в поисках средств для дальнейшего всестороннего творческого развития. За последние два с половиной сезона, с тех пор, как коллектив возглавил Георгий Исаакян, выпущено полтора десятка премьер. Очередная – балет «Шерлок Холмс», под музыку ирландскую народную, а также Генделя и Шуберта.
Недавно после реконструкции в Театре Сац открылся Малый зал. Теперь эта площадка– трансформер с прекрасной акустикой и современным оборудованием.
В труппе понимают: чтобы в зал пришел просвещенный зритель, его надо просвещать самим. Широкую популярность завоевала Детская филармония. В ротонде, верхнем фойе, в Малом зале и в зале Палеха то и дело можно услышать старинную или народную музыку, познакомиться с различными вокальными коллективами и самыми разными музыкальными инструментами. А в Большом зале каждый месяц известные актеры Ирина Муравьева, Георгий Тараторкин, Александр Филиппенко и другие читают детям хорошую литературу под аккомпанемент хорошей музыки.
В 2012-м поставленная Исаакяном опера Сергея Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» принесла театру первую в его истории «Золотую маску», а в этом году на главную театральную премию страны сразу в четырех номинациях выдвинута опера итальянского композитора XVIII века Эмилио Кавальери «Игра о душе и теле».
Успехи в области балета пока куда скромнее. Тем острее желание экспериментировать. Историю для первой балетной премьеры на обновленной площадке Малого зала выбрали неожиданную и необыкновенно завлекательную. На музыку Шуберта, Генделя, ирландскую народную хореограф Елена Богданович поставила танцевальный детектив «Шерлок Холмс». Балет создан по мотивам разных произведений Артура Конан Дойла о великом сыщике, но основная сюжетная линия заимствована из рассказа «Человек с рассеченной губой». Твид и шотландка, таинственное исчезновение, убийство, которого не было, опиумные притоны, воры, бродяги и все проясняющая дедукция Холмса. Есть в спектакле живые сцены с забавными трюками (например, сцена, в которой миссис Хадсон угощает своих квартирантов чаем), но выглядят они скорее как вставные номера. Конан Дойл не американский экшн. Его герой ходит по Лондону, пьет чай у себя в гостиной, а главным образом – думает. Можно сочинить симпатичные проходы для плутоватого воришки, придумать «китаянку» с тревожно звенящими развешанными по спицам зонтичного скелета бубенчиками, заставить фланировать по сцене прохожих и написать в программке, что они же есть «мысли Шерлока Холмса». Но как показать мыслительный процесс? Проблема.
Дымящаяся на столе в пустой комнате трубка, манипуляции со шляпами и живой скрипач обозначили намерение, но лишь отчасти помогли выразить то, что не далось танцу. Законы дедукции Холмса остались бы для зрителя столь же непостижимыми, как и для Ватсона, если бы на выручку хореографии не пришла литература: текст Конан Дойла звучит в прекрасном исполнении Георгия Тараторкина. Пластическое сопровождение рассказа монотонно, и потому так уместен в финале никак не связанный с сюжетом, но бодрящий и зажигательный ирландский танец. Прием беспроигрышный, ведь запоминается, как известно, последняя фраза.
