Не поспешили и насмешили

Обилие ярких красок на сцене уравновешивает черный фон стен. Фото Ивана Мурзина предоставлено пресс-службой театра

Постановку оперы Стравинского «Мавра» выпустил к своему 60-летию главный режиссер Камерного театра им. Покровского Михаил Кисляров. А артисты и администрация поздравили любимого руководителя забавным мини-капустником. 

«Кинщик, кино давай!» – кричит герой оперы «Альтист Данилов», и многие в зале сразу же узнали юбиляра в кадрах из фильмов: вот мальчишка на велосипеде, а вот – Дениска из рассказов Драгунского, юноша из фильма «Девочка на шаре». Михаил Степанович (не удивлюсь, что для многих в зале это было открытием) начинал свою карьеру как актер, играл в Центральном детском театре. Потом выучился на хореографа и оперного режиссера и в амплуа последнего – задержался. Наверняка благодаря силе и харизме Бориса Покровского, руководителя мастерской в ГИТИСе. Долгие годы Кисляров был рядом с мастером, а после его ухода стал главным режиссером в театре, который стал носить имя Покровского. Детский голос, открывающий спектакль «Блудный сын», рассказывает нам эту историю – в былинном стиле. 

Весь этот маленький спектакль обыгрывает последние постановки режиссера. Вот Холстомер и молоденький жеребец вспоминают историю появления Михаила Степановича на свет, а вот трио из комической оперы «Три Пинто» поет бесконечный канон: «Ручку повыше, мелкими шажками назад…» Этот несносный режиссер с образованием хореографа нас – оперных певцов! – все время изводит какими-то танцами. А тенор, или лучше так: Тенор – тот вообще грозит увольнением, ведь ему по чину положено стоять и петь, а Кисляров постоянно мешает. Топает ногами и на высокой ноте из знаменитой песенки Герцога («Сердце красавиц») гордо покидает кабинет директора. Директора, заметим, самого настоящего: Олег Михайлов выслушивает жалобы Солиста и даже «бубукает» в такт. А зав. труппой (тоже самый настоящий) освоил высокий стиль барочного речитатива: в дуэте с дирижером Айратом Кашаевым он пытается найти время для репетиции – но его нет, даже в понедельник (а это выходной!) всех артистов задействовал Кисляров, будь он неладен. Самый смешной пассаж вышел про лесть: артист из «Блудного сына» идет в гримерный цех и возмущается, что ему не изготовили парик. Все вопросы к Кислярову! – отвечают.  Твердой поступью артист идет к кабинету, сейчас он выскажет свое «фе»: «Михаил Степанович! Вы! Вы!.. Вы… гениальный!!!» Хохот в зале. 

Сам юбиляр тоже повеселил перед этим публику. К праздничному вечеру он подготовил премьеру оперы Стравинского «Мавра». Оговоримся: «Мавру» давали во втором отделении, в первом разговор шел на серьезные темы, показывали оперу-притчу Бриттена «Блудный сын», постановку этого сезона. Оперу Стравинского – воспоминание о старинном жанре русского водевиля, выполненного композитором, конечно, в ироническом ключе, принято и ставить так же. Смешные костюмы с юбками, намекающими на пышные формы их обладательниц, косы из клубков для вязания, высокие кокошники, яркие румяна, колготы в горох, кухонная утварь гипертрофированных размеров и прочее и прочее. 

Художник Ася Мухина соорудила железную кровать «с шишечками» – она, конечно, и есть место действия любовной «драмы». Она же придумала и портрет Пушкина, составленный из ярких пятен, что в конце подмигивает зрителям. А Михаил Кисляров вывел автора (либретто написано по мотивам пушкинской поэмы «Домик в деревне») на сцену (Алексей Морозов) как рассказчика – он решил поупражняться в стихосложении октавами, ну а уж содержание – какое вышло, небылица без особого смысла. Впрочем, особый смысл для зрителя и слушателя «Мавры» все же есть – и лежит он в плоскости не столько сценической, сколько «ниже» – в оркестровой яме – или в их сцеплении. Во-первых, партитуру Игорь Федорович написал не для слабонервных артистов: хоть и длится всего полчаса, а сил затратишь как на опус Вагнера. А дирижеру и того туже: певцы того и гляди разойдутся с оркестром, а надо и о стилистической стороне дела побеспокоиться. Геннадий Рождественский, дирижер-постановщик спектакля, – гений, одним словом. Все издевки Стравинского, когда одна и та же тема звучит и как веселая песня, и как притворный плач, и как романс томящейся в ожидании свидания Параши (Александра Мартынова), «белькантовые» рулады Гусара (Борислав Молчанов) он воплощает почти осязаемо. Туда же – и «разверзшиеся небеса» у низкой меди (в момент, когда Мамаша видит Кухарку с мужским торсом), мнимое дурновкусие бытового романса с перманентным «ум-ца, ум-ца» – и даже духовые, кажется, специально киксуют. Пожалуй, лучшая «Мавра», какую обозревателю «НГ» удавалось слышать.