Надежды юношей питают

На фото Владимир Шкляров и Оксана Бондарева в балете "Орфей в подземном царстве". Фото Наташи Разиной

В этом году ставшая уже традиционной мастерская представила ставший уже традиционным же состав участников, разве что Антон Пимонов ушел из проекта в большую жизнь, подготовив отдельный балетный вечер, о котором "Независимая газета" уже писала.

Программа мастерской получилась довольно обширной - сочинений хватило на целых три отделения. Открыл вечер Максим Петров с "Балетом №2" на музыку Александра Цфасмана. Романтическая хореографическая сюита на тему "Люди встречаются, люди влюбляются", перенесенная, судя по костюмам Татьяны Ногиновой, в эпоху 60-х годов, увы, уступила по разнообразию творческих решений партитуре.

Единственная барышня-хореограф в мужской компании - Ксения Зверева - обозначилась двумя работами - "Remember the future" и "Second I" (вероятно, у хореографа есть планы по завоеванию зарубежного танцрынка - иначе к чему эта англомания в названиях?...). Первая миниатюра на музыку Баха - это элегическое подражание классикам конца 20-го века, никак не формулирующее особость Ксении, как хореографа. Второй номер на музыку Филипа Гласса в исполнении записных красавцев Мариинской труппы - Андрея Ермакова и Алексея Тютюнника, воспевающий тему двоякости человеческой натуры, поначалу интригует, но пик интриги приходится не на танец, а на видео-проекцию на заднике, которая и раскрывает весь замысел балета.

Владимир Варнава, хореограф экспериментального склада, опытный и не единожды за свои эксперименты премированный, в этом году представил миниатюру "Глина" под аккомпанемент Дариюса Мийо. Пожалуй, только в этой работе была видна по-настоящему вдумчивая и кропотливая работа с артистами и с телом, как материалом. Варнава осваивает не только форму движения, но и его текстуру. Хореография практически неразложима на последовательность па, а визуальный ряд лишен стандартных поддержек и обводок. Танцовщики, то буквально слипаются друг с другом, то распадаются, при этом - удивительно - все равно остаются частями одного пластического целого, то припадают к сцене в шаманском камлании, созидая не только танец, но и особенный, узнаваемый стиль хореографа Владимира Варнавы.

В миниатюре "Connections" ("Соединения") Илья Живой пытается объять необъятное, используя избыточно яркую палитру постановочных приемов - смену костюмов, игру света, проекции теней на экраны, нарезку из пантомимных и танцевальных эпизодов, но при попытке собрать все воедино тех самых пресловутых соединений не происходит. Хочется перефразировать знаменитый лозунг: зачастую именно простота - залог творческого здоровья.

Самый юный участник мастерской - Максим Севагин - продолжает свои хореографические опыты с использованием исключительно классической лексики. В этом году его миниатюра "Элементариум" на музыку Сергея Прокофьева - это попытка уйти от танца ради танца и создать цельный образ, в данном случае, огненной стихии. Пожара на сцене пока не случилось, но смело работая с большим ансамблем, Максим дает надежду, что со временем из искры его таланта все же возгорится пламя.

Завершили вечер две работы Юрия Смекалова, которого уже можно назвать патриархом нового поколения российских хореографов - его работы идут на сценах и Большого, и Мариинского театров. В этот раз он представил миниатюру "Кто моя тень?", которая тематически перекликалась к одним из номеров Ксении Зверевой, но отличалась неожиданным кастом - для ее исполнения были приглашены будущие танцовщики из США - Кеннеди Каллас и Остин Асеведо, гуттаперчевые подростки, исполнившие номер с располагающим к себе старанием.

"Орфей в подземном царстве", финальная часть трилогии Юрия Смекалова об Орфее и Эвридике на музыку Сергея Рахманинова, стала заключительным аккордом вечера. Занавес открывается "за секунду до трагедии" - не успев толком представиться зрителям, Эвридика (Оксана Бондарева) умирает, и Орфей (Владимир Шкляров) отправляется ради ее спасения в путешествие по фантасмагорическим просторам подземного царства, созданным художником Андреем Севбо. По пути Орфей встречает не самых приятных персонажей: тут и Аид в галифе, и менады-пираньи, и Геката на высоченных каблуках. Строго говоря, ничего античного, кроме сюжетного скелета в балете нет: это не стилизация и не фантазия на эллинистические темы, а попытка хореографа выдать древнегреческий миф за суровую правду жизни.