Дарья Курдюкова
Этот безумный, безумный мир. Фото предоставлено пресс-службой Мультимедиа Арт Музея
Проекты АЕСов Inverso Mundus и «Смещения» Михаль Ровнер объединяют, пожалуй, только хрестоматийные «Что? Где? Когда?». Впрочем, это принципиальные моменты. Все художники показывают видеоразмышления о мире в музее на Остоженке и в рамках 6-й Московской биеннале современного искусства. АЕС+Ф – Татьяна Арзамасова, Лев Евзович, Евгений Святский и Владимир Фридкес – в формате фестивальной спецпрограммы, Михаль Ровнер – как спецгостья смотра.
Несмотря на то что в начале 40-минутного фильма АЕСов ухоженные, как для обложки модного журнала, люди меланхолично и обильно поливают улицу бурой жижей, в происхождении которой не приходится сомневаться, а в видеокартинах Ровнер на первый взгляд и вовсе будто бы ничего не происходит, объединяет художников медитативный взгляд на мир. Он и есть повод поговорить о них вместе, тем более что все герои остаются верны своим сюжетам и своему видеопочерку.
Мировая премьера Inverso Mundus состоялась на нынешней 56-й Венецианской биеннале – в ее параллельной программе, впрочем, участие и в венецианском смотре, и в московском для АЕСов дело привычное. Название для работы – «Перевернутый мир» – они позаимствовали из старинной гравюры и в своем видео следуют изображенным на ней перипетиям: нищий подает милостыню обеспеченному, мужчины и женщины меняются ролями, свинья освежевывает мясника и т.д. То, что мир периодически сходит с ума, не назовешь breaking news, просто АЕСы взялись напомнить об этом с современными героями и декорациями. Им не чужды пышные то ли оргиастические, то ли апокалиптические – с холодной красивостью перетекающие один в другой – сюжеты, которые можно умело препарировать в супертехнологичном видео. Они делают экспортный продукт класса люкс, который не стыдно показать в мире.
В офисе скучающих бизнесменов и бизнесвимен сменяют бродяги с улицы – те же персонажи с теми же лицами, просто они меняются местами. Дорвавшиеся до орудий пыток красотки истязают сильный пол. В бой идут старики и дети – стенка на стенку, в глянцевом стерильном мире молодость стала всепобеждающим культом. Эпизод первый, второй… четвертый… Зритель быстро понимает, что сцены построены по одному принципу: тут мучают, там бьют – но все это нагнетается размеренно и намеренно долго. Так что расчет на медитативную эффектность дает сбой, как и идея сыграть на диссонансе стремительных по сути и замедленных по экранной форме действий. Поскольку похоже, что художники вовсе не хотят сказать больше, чем показывают. У «Перевернутого мира» всю дорогу одинаковый пульс и одинаковая частота дыхания. Начинают действие в прямом и в переносном смысле из ниоткуда и уходят в никуда: приговор миру вынесен уже давно и не ими, а копаться в частностях неинтересно. Впрочем, время от времени с небес перевернутого мира валятся химеры и мутанты вроде осьминога с головой мопса, это немного разнообразит картину. Любопытно, что будет, если вместо классической музыки фоном пустить хоть шнуровское «Никого не жалко, никого/ Ни тебя, ни меня, ни его» и показывать перевернутый мир на разных торжественных собраниях. Раз уж начать и бросить смотреть можно с любого места.
У живущей между Израилем и Штатами Михаль Ровнер, которая, к слову, была одной из пионерок Московской биеннале, привезя свою выставку еще на самый первый смотр, – медитативности еще больше. Видеополотна глядят неподвижными абстракциями, а может, макросъемкой камней и пустынь, где темные полосы – лишь прожилки. Белое, черное, красное как визуальный аккомпанемент статики. После выставки 2002-го в Музее американского искусства «Уитни» Ровнер числится в пионерах ненарративного видео. Она прогремела выставкой в павильоне Израиля на 50-й Венецианской биеннале 2003 года, а 10 лет спустя показала в Аушвице-Биркенау «Следы жизни», собрав в одном из бараков рисунки 1,5 млн убитых нацистами детей. Самое важное для Ровнер – человек.
Она сближает живопись, фотографию и видео, развешивает по залам панорамы, триптихи – и «Трещины времени». Художница рассказывала в интервью, что всегда снимает людей в конкретных местах и что политика для нее важна. Но в видеофресках время и пространство максимально растянуты, сглажены, чтобы в прожилках и темных полосах разглядеть вдруг людей. Различимы лишь силуэты, которые идут то вереницей, то в одиночку, будто замирают и снова пускаются в путь без начала и конца. Сейчас тут много что можно вспомнить, можно – новую фазу кризиса миграции. Обобщение у нее гуманистично, через общее художница видит, хочет видеть частное. Человеческое. В «Трещинах времени», финальной точке выставки, огромные человеческие тени бледнеют по мере того, как за ними, сквозь них разрастаются разломы камней, тектонические сдвиги жизней – а потом наоборот, и все это на фоне черных полос, тех самых неустанно движущихся фигурок. В ровнеровских «Панорамах» вроде бы кто-то просто махнул по холсту кистью, а в этом «махнул», в остановленном и зацикленном времени – жизнь.
