Екатерина Энтина
Фото Reuters
«Не думайте, что Босния / Пришита Франц-Иосифом / Для пользы хитрой Австрии… / Я тоже думал так. / Но Франц-Иосиф грамотно, / Умно и убедительно / В рескрипте доказал, / Что Босния захвачена / Невиннейшею Австрией / Для пользы… той же Боснии. / Знакомые слова!»
Эти строки Саша Черный написал в 1908 году. Их актуальность даже обескураживает. Но в год 30-летия с момента подписания Дейтонских мирных соглашений привычное, по сути, неоколониальное положение Боснии и Герцеговины стремительно меняется. В результате все больше красок сгущают СМИ. На международных площадках обсуждаются сценарии эскалации напряженности. У интересующихся Балканским регионом возникает ощущение, что расшатываются основы прежней безопасности.
В действительности ни о какой безопасности все эти годы речь и не шла. То, что происходит сегодня, отчасти даже хорошо. Чем бы ни закончился этот круг внутриполитической эскалации, он почти наверняка приведет к падению системы управления, сложившейся в последние десятилетия.
Коротко ее суть сводится к следующему: соглашениями в Дейтоне был предусмотрен пост антикризисного менеджера – высокого представителя, чьей основной задачей являлось обеспечение межэтнического диалога и посредничество в решении сложных вопросов послевоенного строительства. Срок его полномочий четко не определялся. В течение короткого времени функционал высокого представителя чудесным образом расширился; де-факто он получил возможность отменять любое решение на любом уровне власти и навязывать свои.
Конфедеративное устройство Боснии и тогда, и сегодня обеспечить нелегко: выделить хорватам свою автономию наряду с бошняками и сербами сложно и, хотя не невозможно, требует огромного количества согласований. Отчасти поэтому Запад сделал ставку на идею «гражданской» (один человек – один голос, без системы автономий) Боснии и Герцеговины, что категорически не устраивает сербов и в целом хорватов и, наоборот, крайне привлекает бошняков в силу их численного преимущества.
Стоит оговориться, что для того, чтобы эта идея зажила на практике, высокий представитель, как и западное сообщество, не сделали ровным счетом ничего. Деятельность их неправительственных организаций, культурных инициатив и образовательной и аналитической среды все 30 лет была направлена на создание «гражданской» Боснии через покаяние сербского народа, отрицание чьих-либо страданий, кроме мусульман.
Эта политика даже минимально не учитывала тот факт, что сербский народ появился в Боснии не из космоса и не в 1990-е годы, неоднократно подвергался этническим чисткам как в годы Второй мировой, так и в период боснийской войны 1992–1995 годов. Упорные попытки официально закрепить за ним статус «геноцидального» народа, собственно, и привели к сложившейся ситуации.
1 августа 2025 года Конституционный суд Боснии и Герцеговины приговорил президента Республики Сербской Милорада Додика к полутора годам заключения (заменено штрафом) и запрету на осуществление политической деятельности за несоблюдение решений высокого представителя. 18 августа приговор вступил в силу. Ничего особо неожиданного в нем не было: попытки вывести Додика из политической игры продолжались пару электоральных циклов как минимум.
В данном случае важно, что фактически приговор создает прецедент и тем самым формулирует «правильное», «безопасное» поведение для любого последователя на посту главы Республики Сербской. Поэтому сербы оказались перед пороговой чертой: или они демонтируют сложившийся порядок управления, или он демонтирует их в недалеком будущем.
Сегодня мы наблюдаем за политико-правовой эквилибристикой в Республике Сербской. С одной стороны, никто не отменял того, что Додик – законно избранный президент. Его политический статус сложно оспорить как внутри республики, так и за ее пределами. Вместе с тем с правовой точки зрения руководить автономией Додик больше не может, а значит, и все документы, подписанные им, юридически ничтожны.
Для преодоления этой проблемы и потребовалось избрать в качестве временно исполняющей обязанности Анну Тришич-Бабич. Теоретически при достижении консенсуса с оппозицией она могла бы оставаться на посту и.о. президента до очередных выборов в 2026 году. Тогда бы не нужно было проведение внеочередных, намеченных на 23 ноября.
С другой стороны – ситуация с оппозицией в республике неоднозначная. Вообще, когда перед Додиком впервые замаячило уголовное преследование, все политические силы в Республике Сербской восприняли это как нападение в первую очередь на республику.
А дальше начинается развилка. Во-первых, Западу удалось создать иллюзию, что вся проблема в самом Додике. Нет человека – нет проблемы. Это мощный и крайне соблазнительный ресурс работы с электоратом. И здесь показательно даже снятие американских санкций с четырех членов команды Додика под назначение и.о. президента. Во-вторых, не стоит забывать о том, что последние несколько лет и партия Додика – Союз независимых социал-демократов, и он сам проходили на всех выборах ноздря в ноздрю с оппозицией. В-третьих, судьба Республики Сербской и шире – Боснии и Герцеговины в существующем виде явно лежит в стопке карт на столе международных переговоров по безопасности и мироустройству на Европейском континенте. Кто и на кого ставит внутри Боснии и ее автономий для того, чтобы разыграть карту оптимальным для себя образом, – вопрос открытый.
Сам Додик, похоже, стремится максимально эффективно использовать ставку на РФ и США. Россия при всей симпатии к лидеру сербов в Боснии предпочла бы не создавать дополнительных очагов напряженности и остаться в рамках изначального Дейтона, во всяком случае до достижения приемлемых результатов по Украине.
Ставка на сербское лобби в США логически понятна, но ненадежна и очень ситуативна: неизвестно, хватит ли у лоббистов ресурсов обеспечить жизненно важные для Республики Сербской решения, а не просто симулировать очередное урегулирование. Кроме того, у команды Дональда Трампа не так много времени – в сущности, год – до промежуточных выборов в Конгресс.
Не стоит забывать и то, что институт высокого представителя, который может не нравиться и РФ, и США, практически узурпирован ЕС. А вот Брюссель никакой демонтаж по этой линии даже и близко не рассматривает, но затягивать переговорный процесс – мастак. И конечно, попытка порвать с неоколониальной системой, чье существование отвечает интересам численно превосходящей группы мусульман, может создать пространство и для реальной эскалации насилия.
Но как бы то ни было, в отличие от многих других в регионе Додик и его команда не по каналам «второго порядка» намекают на свое русофильство, а реально его последовательно демонстрируют. Как и сами сербы. Поэтому, возвращаясь к историческим циклам: играть – хочется или нет – придется вместе до победного и лучше на полях дипломатических битв, поскольку победа сербов – неотъемлемая часть того мира, к которому мы стремимся.
