Дарья Курдюкова
Проект «До востребования» в Еврейском музее стал многогранной историей.
Фото агентства «Москва»
Когда считать сезон закрытым, в изобразительном искусстве в последние годы определить все труднее. Музеи и на лето приберегают выставочные «козыри», чтобы приманить приехавших – или не уехавших, и некоторые экспозиции еще не завершились. Но все же пора подвести черту под московскими событиями, произошедшими с сентября 2016-го по это лето. Несмотря на «передозировку» с «шедеврами», которые крупные музеи используют с удивительной легкостью, не выставки – во всяком случае не (с)только выставки - составили главные его тенденции. Минкультуры продолжает курс на «правильное» искусство – и теперь делает это законодательно.
Искусство и общество, «имеющее существенное значение в современную эпоху»
Сезон начался закрытием выставки Джока Стерджеса в Центре братьев Люмьер – новым напоминанием о беззащитности институций перед обиженными (даже если обиженные не видели выставки, чему потом стали подтверждением скандалы вокруг, к счастью, не закрытого показа Яна Фабра в Эрмитаже). А завершился минкультовским определением актуального искусства.
Что там Рафаэли-Ватиканы-очереди-на-Айвазовского-и-кто-там-еще, тем более что готовят эти «хиты» для зрителей, которые если не сфотографируют, так рассказами разнесут вести о «must see» на просторах соцсетей, – так вот, готовят их музеи с помощью спонсорских средств. Государство в лице профильного ведомства радуется очередям и растущим внебюджетным доходам, но не особенно может помочь. Впрочем, и не дремлет. Даже в «мертвый» сезон, посреди лета, неустанно думает об искусстве – об актуальном и современном. Размышляют об этом на высоком уровне давно – примером тому и печальная история с переносом площадки из центра на ВДНХ VI биеннале современного искусства, и слова замминистрфа Владимира Аристархова о том, что искусство должно положительно влиять на россиян, что нужна «ценностно ориентированная» культурная политика. Пример тому – скандал, случившийся под занавес прошлого сезона, – подчинение Государственного центра современного искусства с его специализацией на актуальном искусстве «РОСИЗО», эдакому фактически запаснику, существовавшему с советских времен. История получила развитие и в уходящем сезоне – из ГЦСИ ушли многие сотрудники, включая его основателя и худрука Леонида Бажанова.
А Владимир Аристархов представил в июле новый документ. Определением различий «современного искусства» и «актуального искусства» занимались в Государственном институте русского языка им. Пушкина и в НИИ культурного и природного наследия им. Лихачева. Требованиям циркуляра должны отныне следовать все подведомственные Минкультуры учреждения, хотя подписей экспертов ни из сферы изобразительного искусства (откуда и пришло определение «актуального искусства» как аналог contemporary art, творчества, направленного на эксперимент), ни из других областей, связанных с практикой театра ли, кинематографа или музыки нет…
Согласно новому документу, «актуальное искусство – искусство, содержащее в себе смыслы, в которых нуждается современное общество, имеющее существенное значение в современную эпоху, вне зависимости от времени создания» (а «современное искусство» – созданное современниками, тут без сюрпризов). Волшебная по извилистости построения формулировка. Включить в это определение можно все «правильное» и «нужное», будь то хоть соцреализм, хоть передвижники (вот Третьяковка, кстати, к 2019 году готовит ретроспективу Репина – тоже, правда, скорее всего на спонсорские средства). Смыслы будут определяться государством или – а грамматически фразу можно истолковать и так – «обществом, имеющим существенное значение...» И чтобы без экспериментов. Нечего выдумывать.
Ответное молчание и «передозировка» «шедеврами»
От экспериментов уже и отказываются. Вот и переформатированная при новом руководстве премия «Инновация» (прежде она звалась конкурсом в области современного визуального искусства и затеяна была как раз ГЦСИ), еще весной дала повод удивиться. «Инновация» вдруг стала называться «Государственной премией в области современного искусства», расширила охват и на музыку, и на образование, и на инклюзивные программы, так что кого с кем – а главное, на каком основании – сравнивать и как искать новое, стало решительно непонятно. Очень характерно прошла церемония награждения: никто из лауреатов не мог сказать ответных слов (не надо ведь ни экспериментов, ни импровизаций в благодарностях). Премии вручали «на местах» рассредоточенным по залу победителям, отдавали их люди в масках «ко(с)мических» пришельцев... Может быть, «Инновация», из конкурса сделавшаяся премией, станет вскоре наградой за выслугу лет, а не за новое.
Экспериментов не видно и на выставках. Это давняя тенденция. Несмотря на то, что бюджетные средства давно не могут обеспечить потребности музеев, Министерство культуры требует от них увеличения посещаемости и ждет роста внебюджетных доходов. Министр Владимир Мединский недавно радовался, что за пять лет эти самые внебюджетные доходы (включающие и самостоятельно заработанные федеральными музеями деньги) выросли на 125%. Это – хорошо. Директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова рассказывает, что ее музей закончил прошлый год с соотношением 50 x 50 бюджетных и привлеченных средств. Соответственно музеи должны готовить экспозиции, которые точно станут посещаемыми – и для отчетности профильному ведомству, и для поиска спонсорских средств на подготовку выставок. Самое посещаемое – ретроспективы, причем только очень известных художников. Показ Айвазовского завершился осенью отметкой в 598,8 тыс. зрителей. У «Оттепели» и выставки Джорджо де Кирико (последняя – 61,5 тыс. посетителей), правда, меньше длившихся, – несравнимо более скромные цифры (речь сейчас не о качестве выставок, ко всем ним есть вопросы, а только о статистике). Ретроспектива Айвазовского, как бы на ней ни «укачивало» от однообразия погонных метров холста с плещущимися волнами, многих не убедила в том, что снобистское отношение к этому художнику нужно изжить (на это надеялись в музее). И вызвала вопросы политического толка (несмотря на юбилейную дату Айвазовского и то, что задумывали выставку независимо от политических событий еще при прежнем директоре) о демонстрации работ феодосийского художника. Музеи – заложники экономико-политической ситуации, с одной стороны, и зрительских симпатий – с другой. На таком фоне трудно отдавать много ресурсов на кураторские высказывания со сложной концепцией, предлагающие какие-то пусть даже спорные, но новые идеи, которые сделали бы выставку еще и интеллектуальным экзерсисом, требующим соответствующего включения зрителя. В этом плане можно отметить, пожалуй, разве что проект «Лицом к будущему. Искусство Европы 1945–1968» в ГМИИ. Правда, он был привозным, а не в музее сделанным и, по рассказам видевших первоначальные европейские версии, сильно сокращенным.
Наверняка в трудные времена многие ищут положительных эмоций и в музеях. Не все. Но музеи вынуждены во многом ориентироваться на спрос, свои исследовательские проекты оставляя в тени, факультативом. И вместе с тем вынуждены искать пути, чтобы завлечь и развлечь публику самыми разными способами, можно сказать, проявляя чудеса эквилибристики. Вот Третьяковка уже зовет даже на проект «Физкультура в музее» (кроме экскурсий по выставкам суля занятия йогой, шахматами и фехтованием, а для тех, кому мало и этого, – угощение)...
Человек со смартфоном и виртуализация музея
Многие писали по итогам 2016-го, после выставок Серова и Айвазовского, о появлении новой музейной публики – людей со смартфонами. Если на выставке можно фотографировать, фото в соцсетях популяризируют выставку, соцсети вообще стали мощным рекламным средством. Хотя если говорить о новых технологиях, с электронными билетами по-прежнему есть проблемы. Карстен Шуберт в книге «Удел куратора» писал, что пришедшие в музеи новые медиатехнологии, виртуализация тем не менее стали стимулом к тому, чтобы увидеть подлинники. Удивительная вещь произошла на волне виртуализации в Пушкинском музее. На выставке Тициана, Тинторетто и Веронезе вообще не было комментариев к картинам, прочесть их (не ко всем, правда, работам) можно было – если вдруг нет смартфона, чтобы скачать аудиогид, – дома, на музейном сайте. Следом открылась выставка модной группы Recycle, одного из резидентов павильона России на 57-й Венецианской биеннале. В ГМИИ помимо собственно объектов в зале, чтобы узреть выставку, тоже нужно было скачать приложение. Иначе – никак. Значат ли оба этих случая, что музею уже не так интересна, к примеру, пожилая аудитория, у которой может не быть гаджета?..
Не новое, а авангардное
В плане современного искусства после туманного переформатирования Московской биеннале (что из этого вышло, будет понятно в сентябре на VII выпуске) появились надежды на частную инициативу – Триеннале современного российского (в этом – отличие от биеннале) искусства, придуманную музеем «Гараж». Загадочным и разочаровывающим образом оказалось, что лучшие из показанных художников уже давно востребованы и известны, а те несколько имен (из привлекших внимание), что были не на слуху, – из смежных сфер. Там был реставратор из Краснодара Михаил Смаглюк, например. Нового не открыли, а показали просто среднюю выставку, дайджест имен, которые нужно знать. Организаторы, впрочем, объясняли, что ориентировались на посетителей Парка Горького. В этом их территориальный расчет, пожалуй, и оправдал себя: точная статистика у музея появится к концу года, но известно, что проект посмотрели больше 100 тыс. человек. Если не новое, так, может, хотя бы новым людям открыли.
Век русской революции уже вспомнили большой сложносоставной выставкой в Лондоне. В России же музеи делают самостоятельные проекты, в основном тоже ретроспективного характера (у Третьяковской галереи запланирована сборная выставка «Некто 1917», обещающая, как на многих проектах этого музея, «новую трактовку темы», но что именно это значит, из анонса понять трудно).
Выставки классики – ни в основном нешедевральный набор рафаэлевских картин, ни большая часть экспозиции «шедевров» Ватикана, ни венецианская живопись – тоже, увы, не стали историческими событиями, поражающими воображение. Была, правда, феноменально успешная (1,2 млн зрителей) выставка о коллекции Сергея Щукина в Париже, составленная российскими музеями. Но сейчас речь о Москве. В этом смысле в сезоне в авангарде оказался... авангард. Показы грузинского авангарда и коллекции нукусского музея в ГМИИ, ретроспектива Аристарха Лентулова в Бахрушинском музее. И вторая часть проекта Андрея Сарабьянова «До востребования» в Еврейском музее, где было и неизвестное, и страшные судьбы, и необычные ходы вроде поисков сюрреализма в русском авангарде. Многогранная история.
Статистика посещаемости крупнейших музейных выставок Москвы
ГМИИ им. А.С. Пушкина
Рафаэль. Поэзия образа. Произведения из галереи Уффици и других собраний Италии (13.09.2016–11.12.2016) 236 443 человека.
Пиранези. До и после. Италия–Москва. XVIII–XXI века (20.09.2016–13.11.2016) 185 465 человек.
Венеция Ренессанса. Тициан, Тинторетто, Веронезе. Из собраний Италии и России (19.06.2017–20.08.2017) 185 364 человека.
Третьяковская галерея
Зинаида Серебрякова (5.04.2017–30.07.2017) 190 094 человека.
Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо (25.11.2016–01.03.2017) 163 071 человек.
Оттепель (16.02.2017–11.06.2017) 121 370 человек.
Музеи Московского Кремля
Элегантность и роскошь ар деко (30.09.2016–11.01.2017) 355 000 человек.
Людовик Святой и реликвии Сент-Шапель (03.03.2017–04.06.2017) 117 788 человек.
Московский музей современного искусства
Антонио Гауди. Барселона (24.05.2017–10.09.2017) 40 243 человека.*
(* по данным на 6 августа).
НАИВ...НО. Исторические и стилистические параллели в искусстве наива и профессиональном искусстве примитивизма XX–XXI веков (03.02.2017–01.05.2017) 39 538 человек.
Сергей Шнуров. Ретроспектива Брендреализма (07.06.2017–30.07.2017) 39 193 человека.
Мультимедиа Арт Музей
Александр Родченко. Опыты для будущего (24.09.2016–12.02.2017) 124 333 человека.
Сергей Эйзенштейн. Монтаж аттракционов (24.11.2016–26.03.2017) 110 638 человек.
2017 Pirelli Calendar by Peter Lindbergh and more... (17.03.2017–28.05.2017) 98 034 человека.
Еврейский музей и Центр толерантности
Филипп Халсман. Прыжок (22.02.2017–21.05.2017) 43 020 человек.
Герхард Рихтер. Абстракция и образ (9.11.2016–5.02.2017) 40 218 человек.
До востребования. Коллекции русского авангарда из региональных музеев. Часть II (30.03.2017–28.05.2017) 36 178 человек.
Музей современного искусства «Гараж»
Инсталляция Инь Сючжэнь «Медленное действие» (30.09.1206–08.02.2016) 135 294 человека.
Свидетельства: Франсиско Гойя, Сергей Эйзенштейн, Роберт Лонго (30.09.2016 –05.02.2016) 132 182 человека.
Дарья Гармоненко 
