Фото Reuters
«Семья выступает как связующее звено поколений рода. Через нее род развивает заложенные в его природе душевно-духовные качества. В памяти рода, в его вере семья обретает бессмертие» – таким слогом, в стиле сказаний о доисторических славянских верованиях, формулируется базовый постулат «Концепции». «Русское православие усиливает духовное содержание рода и семьи. Семья выступает не только социальным сообществом супругов, родителей и детей, но и духовной ячейкой, малой Церковью», – читаем дальше. Авторам удалось смешать в одной фразе мотивы послания апостола Павла («как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем») и идеологему советского времени. Только «ячейка советского общества», в соответствии с политическим запросом, превратилась в «духовную ячейку».
Авторы концепции ищут идеал в неведомом «золотом веке» русского общества, который предстает в виде своеобразного сплава разновременных укладов жизни, которые при другом угле зрения трудно было бы рассматривать вкупе. Во-первых, советское общество середины 1940–1960-х годов, когда существовал законодательный запрет абортов и введение почетного звания матери-героини подкреплялось формированием негативного отношения к сожительству и разводам. Это было время коммуналок, когда личная жизнь выносилась на суд любопытных соседей. Распад семьи сопровождался жесточайшей «проработкой» супругов на собрании рабочего коллектива, с мужчин и женщин, «уклоняющихся» от обязанностей по деторождению, взимался налог на бездетность. Кстати, авторы концепции предлагают «ввести специальный федеральный сбор, взимаемый при разводе».
Во-вторых, в поиске идеала семейственности авторы документа мысленно погружаются в совсем уж патриархальные времена: «В традиционной русской культуре основным типом семьи была большая многопоколенная семья, в которой совместно жили несколько поколений родственников, один из которых выполнял роль главы рода». Мы знаем из русской литературы, что так жили крестьяне до революции, когда в одной избе по лавкам в тесноте ютились представители сразу нескольких поколений. Зато, убеждают авторы, «даже последнее дореволюционное поколение женщин… стали многодетными матерями, родив троих и более детей». Странно, что они не учитывают страшного обстоятельства: высокая рождаемость сопровождалась высокой детской смертностью. Еще в конце XIX века половина рожденных детей умирала до достижения годовалого возраста.
Одной из основных задач государства авторы концепции считают «расширение участия Русской православной церкви… в принятии решений в сфере семейных отношений». Кстати, идею введения штрафа за развод еще в прошлом году выдвинул протоиерей Димитрий Смирнов, ныне – первый заместитель председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства РПЦ (председатель – сам Патриарх Кирилл).
Авторам семейной концепции следует учесть, что в деле архаизации общества некоторые страны опередили Россию и уже пожинают первые плоды. Например, Турция. Молодежь на баррикадах площади Таксим заявила, что устала от наставлений премьер-министра Эрдогана, который требует от семей заводить не менее трех детей, как было принято в Османской империи. Нет сомнений, что наша молодежь не менее самостоятельная, чем турецкая, и наши молодые люди, несомненно, хотели бы построить личную жизнь в соответствии со своими представлениями о счастье, а не в интересах какой бы то ни было империи.
Геннадий Петров 