Фото REUTERS
Карабахская кампания, завершившаяся полной победой азербайджанской армии и аналогом Брестского мира для армян, не могла не породить вопрос: возможно ли повторение подобного сценария размораживания постсоветских конфликтов? Если конкретно: способен ли повторить его Киев в Донбассе?
Специфика конфликта на востоке Украины не позволяет проводить прямые параллели с Карабахом. Прежде всего потому, что возобновление боевых действий неизбежно приведет к вмешательству в конфликт России в том или ином виде. Президент Владимир Путин не раз подчеркивал, что для него это личное дело – нарушив мир, Украина рискует своей государственностью, недвусмысленно предупреждал он.
Однако, по данным военной разведки ДНР, Киев сейчас начал наращивать военные силы на линии фронта, перебрасывая туда войска и технику. В СМИ появились слухи о возможной замене министра обороны и командующего Вооруженных сил Украины: эта информация вписывается некоторыми комментаторами в контекст подготовки к силовому сценарию решения донбасского вопроса. Украинскими властями могут двигать в этом вопросе следующие факторы.
Во-первых, карабахская война продемонстрировала возможность вернуть потерянные земли под контроль военным путем. Успех Баку мотивирует украинское военно-политическое руководство. То, какую роль в разрешении конфликта сыграла Москва, в Киеве просто игнорируется: главное – удалось добиться цели, то есть возврата территорий. В конце концов украинская элита никогда не отличалась плодотворной рефлексией и качественной экспертизой.
Во-вторых, тупик, в котором оказался Минск-2, очевиден всем и требует хоть какого-то выхода. По большому счету ни одна власть в Киеве не хотела исполнять Минские соглашения. Нынешнее украинское руководство эти договоренности ставит в зависимость от документа, который принимался почти шесть лет назад политическими конкурентами. Бесперспективность вынуждает искать альтернативы. Можно заморозить ситуацию до времени, когда вырастут следующие поколения. А можно попробовать переписать договоренности сейчас, пусть даже новой кровью, могут – теоретически – решить в Киеве.
В-третьих, с избранным президентом США Джо Байденом, который когда-то, будучи вице-президентом, курировал в американской администрации украинское направление, в Киеве связывают надежды на более жесткий курс в отношении Москвы и более лояльный – в отношении Украины. Насколько эскалация нужна самим США и Байдену – большой вопрос: скорее всего нет, хотя в этом нет уверенности. Однако, по крайней мере сейчас, во время перехода власти от одного американского президента к другому, непонятно, насколько плотным является контроль украинской элиты со стороны Вашингтона. Не возникнет ли здесь зазор, в который Киев мог бы вставить свое видение решения «восточной» проблемы, попробовав заняться самодеятельностью?
В-четвертых, у России сейчас очевидно нет на Западе союзников – их отношения в очередной раз пробивают дно, следовательно, за Россию, если она вмешается в украинский конфликт, никто на Западе не вступится. Хуже всего для Москвы то, что ей действительно не на кого опереться. Ангела Меркель вынуждена реагировать на инцидент с Алексеем Навальным. К Эмманюэлю Макрону нет доверия после утечек конфиденциальных разговоров. В сентябре 2014 года, по слухам, личный разговор с Меркель остановил наступление ополченцев на Мариуполь. Сейчас настроение у нее гораздо хуже. Оно хуже у всех западных партнеров России.
Военное наступление Украины в Донбассе, если оно последует в ближайшие месяцы, может иметь своей целью не только выход на новые позиции, но и такую провокацию России, которая разрушила бы ее отношения с Западом окончательно и бесповоротно. Впрочем, есть сомнения, что такой сценарий будет реализован. Все-таки Владимир Зеленский приходил к власти как президент мира и противник насилия, так что сторонникам силового варианта придется постараться, чтобы он поверил в необходимость кровопролития.
Ольга Соловьева 
комментарии(0)